Прочем, веселье его быстро прошло.

— Где маг? — строго спросил он.

— Убила, — неопределенно кивнула Нэй'са. — Я проверила деревню, живых не осталось. Зеркало я забрала. Надеюсь, в следующий раз ты будешь осторожнее.

— Надеюсь, ты помнишь, кто командует? — с угрозой поинтересовался Абэзис.

Нэй'са сверкнула глазами.

— Я исполняю волю ша'инис.

— А я — ша'анис, но у них ведь общие цели.

— Да, — согласилась Нэй'са. Голос ее был более мелодичен, чем у мужчины, при этом он обладал удивительной особенностью постоянно меняться, словно переливаться из одной тональности в другую. Даже говоря на чужом языке, Нэй'са сохранила эту отличительную черту. Хотя она сама бы предпочла демонический, их родной, он был куда многограннее языка смертных. Но, увы, из соображений маскировки приходилось общаться на том языке, который не удивил бы местных жителей, случись им стать свидетелями беседы двух демонов. Еще содержание разговора можно трактовать по-разному — смертные даже не поймут, о чем ведется речь, — а вот чужой язык, язык существ Глубин, режет слух и разум похлеще рева дракона.

— Нам пора.

— Пора.

Парочка демонов еще раз обошла деревню, убедилась, что все мертвы, даже ретивый паладин, и отправились в путь.

— Убийство — это, естественно, грех, — убежденно произнес Ларон.

— А если на тебе бежит орк с дубиной?

— Что сразу орк? Давай, оборотень?

— Сойдемся на человеке?

— Нет, я против, — встряла Агнет, и Ворон демонстративно закатил глаза.

— Ладно, кто же тогда будет бежать на несчастного Ларона с дубиной? — поинтересовался он у разношерстной компании.

— С топором лучше, — теперь влез Барст. Агнет тихо и противно хихикнула.

Прежде, чем Ворон высказал, что думает о таких "советчиках", Ларон произнес:

— Я понял твою мысль. Безусловно, защищаясь, убить возможно, и даже я не назвал бы это грехом. Но просто так, из прихоти или корысти?

— Не надо так меня смотреть, я наемник, а не наемный убийца. Я не ставлю себе целью нажиться на чьей-то смерти, хотя, не скрою, убивать приходится часто.

— Да, — радостно подтвердил Барст.

Ларонэль, к счастью, не стал спорить, лишь заметил:

— Добро и зло в нашем мире так тесно переплетено, что сложно сказать, где начинается одно и заканчивается другое.

— Нигде. Все едино, — печально ответила Агнет, но их философский разговор прервал Ворон.

— Хватит заумных речей. Они так же далеки от реальной жизни, как Барст — от хороших манер. И пусть плюнет в меня первым тот, кто может назвать совершенно хороший или плохой поступок.

— Ты бросаешь Ларону вызов, — хитро улыбнулась Агнет.

— Нет. Даже король светлых эльфов и Верховный паладин не убедили бы меня в том, что существует такое хорошее дело, которое не причинило бы кому-нибудь вред. А посему хватит спорить, бред все это: хорошо, плохо. У каждого своя совесть, и привить чужую нельзя. Если человек хочет быть сволочью, он ею будет, а нет — так ничто в мире не заставит его пойти и убивать детей и пить кровь девственниц.

— Куда же без них, — пробормотала себе под нос Агнет, пока Барст хохотал в голос.

— Ты прав, — с печальной, как и всегда, улыбкой признал Ларонэль. — Но я все равно оспорил бы некоторые пункты твоего жизненного постулата.

— Спаси меня от этого ужаса, — притворно проворчал Ворон.

— Как пожелаешь.

Из Оденера четверка уходила ночью и очень быстро. Ворон повел их маленький отряд не к границе, а вдоль, мотивируя тем, что им надо стряхнуть с себя "хвост".

— Ты думаешь, за нами будет погоня? — наивно удивился Ларон.

— Я прилюдно выпорол сынка градоправителя, а вы избили его дружков. Уже все охотники в Оденере стоят на ушах. Поверь, властьимущие не любят, когда их оскорбляют.

Ларон притих и больше спорить не стал.

Шли всю ночь, день и следующую ночь. По утро вторых суток начала роптать Агнет. Ее хорошее настроение испарилось, и она вновь принялась кидаться на Ворона. Тот огрызался, но все же слушал. В итоге они устроили привал, поели (к радости Барста) и отдохнули (к радости Агнет и молчаливого Ларона). Зато на следующий день во время пути вдруг разговорились. Началось все с того, что Ларон посетовал на судьбу девушки, которую они спасли. Дескать, сын градоправителя может пожелать расквитаться с ней. Тут же выяснилось, что Ворон, уходя, успел уговорить девушку уехать в деревню к родне на время бури. Слово за слово — принялись обсуждать моральный облик людей и представителей других рас. Так и дошли до обсуждения греха убийства и орков с дубинами.

— Я бы тоже с тобой поспорила, — заявила Агнет, когда Ларон с Вороном завершили разговор. — Но, увы, полностью согласна.

— Я верю, что ты переживешь эту трагедию.

Она высокомерно на него посмотрела и пренебрежительно хмыкнула. Едва ли Ворон обратил на нее внимание. И хоть в последние дни они ругались меньше, она все также продолжала раздражать наемника. Пожалуй, только ее фокус с пламенем пришелся ему по душе. Возможно, не такая уж она недотепа. Эта мысль давно зрела в голове Ворона, но…