Собственно, сейчас мы были готовы взлетать, но не взлетали. Почему? Это обещали объяснить Том и Летуччио, когда придут ко мне в каюту. А пока Крапива продолжила рассказ, какие приключения она пережила за последние несколько суток.

Как только ИИ оповестил всех, что начата расконсервация, на базу сразу посыпались запросы о том, что происходит. Никто не отвечал. Имперцы, логично, догадались, что дело не чисто, и послали десант, чтобы навести порядок. Три Баранки были сбиты предусмотрительно распакованным и установленным ПВО комплексом. Он не входил в штатное вооружение базы, поэтому такой подставы никто не ждал. Тогда имперцы послали вторую волну десанта, высадили её подальше от базы и послали добираться пешком. Те добрались, даже дотащили кое-какое тяжёлое вооружение. С ними затеяли позиционный бой, позволяя им понемногу проникать вглубь базы. Эта движуха затянулась на двое суток, но в итоге, когда десант оказался внутри базы, их незатейливо покрошили боевые дроны, которых на базе хранилось в избытке. Примерно сто пятьдесят имперцев участвовало в этой операции. И сейчас столько же переносок на базе были загружены тонгерами, потерявшими в этой заварухе тела.

Сейчас на подступах к базе шли бои с третьей, ещё боле многочисленной волной, теперь мы уже не скрывались и пустили в ход пилотируемые боевые модули без пилотов. Эти модули едва успевали отстрелять боекомплект, как их уничтожали, но тем не менее их у нас было много, экономить смысла не было, в результате плотность огня они создавали нешуточную, поэтому имперцы, несмотря на все старания, не могли продвигаться быстро.

Вот-вот должна была вмешаться третья сила — российская армия, которая, наверное, просто офигела от того, что на её территории творился такой беспредел. Пусть и не на населённых территориях, но тем не менее. Если убрать мат из переговоров российских военных, то всё сводилось к выражению недоумения, почему неизвестные войска атакуют совершенно неприметную алтайскую гору. Сходились во мнениях относительно того, что для начала надо отбомбиться по всем присутствующим, потом десант высадить. Это было бы нам на руку, но шансов, что имперские войска дадут армии вмешаться, было мало. Имперцы ведь тоже прекрасно слушали все переговоры армейских.

Крапиве всю эту информацию сообщал то Том, то Летуччио в виде голосовых сообщений и записей с камер. Сама она ни в чём не участвовала, все четверо суток находясь рядом со мной. Только ориентировалась на отчёты взявшихся нас всерьёз защищать главного инженера и пилота.

Мне было ужасно интересно, что скажут сами основные действующие лица, и вот, наконец, в каюту вошёл Летуччио.

— Привет, главный инженер! — поздоровался я, сидя на кушетке. Я так увлёкся расспросами Крапивы, что забыл одеться и сидел практически голый, накинув на себя только обычный банный халат, который входил в комплект белья в этой каюте.

Летуччио практически не изменился с момента нашей последней встречи, хотя как не изменился. Какая-то приблуда на нижней части его лица, скорее всего, выполняла функцию протеза для повреждённой моим ударом ногой с разворота челюсти. Не изменилась осанка и немного отстранённое выражение лица.

— Привет, капитан Маугли, — раздался механический голос из динамика на груди главного инженера. — Я смотрю, ты, значит, восстанавливаешься очень быстро. Как самочувствие?

— Ещё не знаю, но смотреть и говорить могу. Наверное, и ходить тоже. Только в себя пришёл. Мне Крапива вкратце рассказала, что тут происходит. Она сказала, что мы готовы взлетать, но пока почему-то этого не делаем? Почему?

— Спутник. Скорее всего они повесили над нами один, а то и два спутника с боевыми системами. Если они выстрелят сейчас, мы уцелеем, так как защитные системы успеют сработать, но в момент взлёта мы будем беззащитны. При старте часть защиты необходимо отключить, так как защитные экраны и поля будут мешать стартовым режимам двигателя. Грубо говоря, с полной защитой взлететь с поверхности планеты с атмосферой невозможно. Истребитель всё-таки больше для открытого космоса корабль. Это риск — взлетать сейчас. У моих бывших коллег было полно времени, чтобы подогнать спутник на геостационарную орбиту и повесить его точно над нами. Хорошая новость в том, что по-настоящему серьёзного оружия у них нет. Если бы над нами висел истребитель, шансов бы не было даже с максимальной защитой.

— А что же делать? Ведь, если мы не взлетим, то дождёмся только того, что второй истребитель расконсервируется, и тогда нам без вариантов хана.

— Да вот, пока не решили. Есть идеи, но Том должен окончательно проверить всё. Он вот-вот подойдёт и расскажет свой план.

— Ладно, подождём Тома. Но у меня вопрос к тебе, Летуччио. Почему ты нам помогаешь?

Главный инженер, взгляд которого был направлен куда угодно, только не на собеседника, неожиданно пристально посмотрел мне в глаза. Я спокойно смотрел на него, не испытывая неприятных ощущений, которые бывают, когда пытаешься «пересмотреть» собеседника. Секунд десять Летуччио внимательно всматривался в меня, после чего коротко ответил:

— Мне нужен истребитель.

Я сначала офигел от такого ответа и хотел ответить что-то типа, что это мой истребитель, но что-то мне подсказало, что это будет совершенно очевидным и неправильным ответом. А такой хитрый тип, как главный инженер, не стал бы говорить таких глупых вещей. Я завис на несколько секунд, переваривая его слова, надеюсь, выглядел при этом не просто задумчиво, но и мужественно, после чего ответил.

— Я понял. Думаю, ты его получишь!

«Маугли, ты собрался отдать ему наш истребитель?!» — возмутилась Крапива.

«Нет, конечно! Этот хитрожопый инопланетянин хочет заполучить истребитель с южноамериканской базы.»

Летуччио хитро улыбнулся, поняв, что я считал его план, и спросил:

— Ты мне поможешь?

— Если это не помешает мне помочь своим близким, я только за.

— Значит, договорились, — в его фразе не было вопроса — только констатация факта. Летуччио снова смотрел мне в глаза.

— Договорились.

— Так, а что за план насчёт защиты от спутников?

— Пусть пилот сам расскажет.