— Ладно. С этим понятно, но я не очень-то могу командовать.

— Вот это сейчас твоя скромность решила ва-банк пойти! И откуда такие странные высказывания? Ты единственный из моих ровесников реально командовал кучей людей на достаточно сложных объектах. Чего ты мне рассказываешь, что не командовал, если я сама в прошлом году видела, как ты с лесов, будто Ленин с броневика, на двадцать взрослых мужиков матом орал, чтобы они шли работать несмотря на дождь или ты им всем интим обеспечишь со своим активным участием. И они пошли. Я сколько себя помню, ты не стеснялся приказы раздавать. И знаешь, почему их выполняли? Ведь, согласись, твои приказы редко игнорируют.

— Да, редко. И почему?

— Несколько причин. Они разумные, то есть выполнимые именно тем человеком, который приказ получает. Далее. Они идут на пользу всем. И ещё. Ты можешь сделать сам всё то, что приказываешь другим, и готов работать не меньше. А также у тебя есть сила убеждения, хотя я сама не очень понимаю, что это такое. Ты говоришь, что что-то надо сделать, и человек делает. Такое ощущение, что если ты уверен, что так правильно, то человек с тобой намного легче соглашается, чем в тех же обстоятельствах он бы согласился с кем-то ещё.

— Ты уговариваешь меня уговаривать сбежавших имперских преступников.

— Да, именно этим я и занимаюсь. Мы с тобой тоже сбежавшие имперские преступники. И все остальные восемь миллиардов людей на этой планете тоже имперские преступники, только не сбежавшие. Но хватит ломаться, ты уже и так всё понял. Надо как-то придумать, как это сделать.

— Придумаем. Ещё Акинака порасспрашиваем и что-то придумаем. Ты родителей проверяла? — сменил я тему.

— Да. Они как эта заваруха с Империей началась, сразу прониклись, сидят тише воды, ниже травы. Я Тому всё что угодно могу простить хотя бы за то, что он им денег отсыпал и с документами помог. Они теперь там и останутся. Никто их не знает, документы есть. Для всех друзей они исчезли. Луиза и мой брательник в школу пошли. Папа твой в тир регулярно ходит и моего с собой таскает. Загорелые и брутальные оба.

— А моя сестра работу ищет, но не активно. В общем, с ними более-менее нормально. Кстати, знаешь, что мы не спросили у Акинака?

— Что?

— В каких местах планеты хранились эти тела, которые сбежавшие Ранги спёрли. Ведь их концентрация сейчас совсем разная по планете. Мы с тобой ролик про телекинетика видели откуда-то из Америки. А тут на нас аж четверо напали. У них машина была. Мне кажется, они уже какое-то время в городе. А тела они получили не так давно. Есть у меня подозрения, что они сюда не из Токио прилетели. Может так быть, что они где-то поблизости тела раздобыли. И ещё у меня большие подозрения, что это не была какая-то там акция успешная по похищению тел, которую провернули эти бестелесные тонгеры. Скорее всего, им просто не препятствовали влезть в тела. Если бы эти сбежавшие товарищи не взяли готовые тела, они бы не помчались брать младенцев, для них это нонсенс. Они бы начали без тел чудить и были бы более опасны именно без тел, поэтому, мне кажется, им дали взять тела и сбежать.

— И так может быть. Пообщаемся, узнаем. А ты номер не запомнил той машины, на которой банда морозильника нас догнала? Не новосибирские?

— Нет. Не запомнил.

— Ладно, сейчас ещё по пироженке и потом куда? Какой у тебя план? В кино же мы с пистолетами не пойдём?

— Просто погуляем. Потом вернёмся домой и будем нашего пленника хитрожопого допрашивать.

— Отлично!

Мы ещё немного посидели и вышли на улицу. Я посмотрел карту и предложил пойти к театру. Крапива ещё не знала, но её ждала беспощадная ликвидация безграмотности на тему колонн, витражей, балясин и прочих архитектурных кружев, которых я за свою недолгую, но активную строительную карьеру насмотрелся в огромном количестве. Может быть, позже она мне отомстит лекцией «Нюансы фотошопа», но сегодня мы на моей территории.

На театральной площади было многолюдно. Такое ощущение, что что-то происходило, и народ подтягивался посмотреть. Ну, так и мы тоже народ. И тоже пошли смотреть.

На площади стоял имперский «сортир». Он же идентификатор. Кабинка для сканирования населения и выдачи идентификационных карточек. Сооружение не было огорожено, но народ держался подальше. Никаких очередей не наблюдалось. Рядом с кабинкой был установлен большой экран, на котором шёл показ процедуры сканирования и выдачи карточки.

Техники и боевой дрон незнакомой мне конструкции стояли рядом. Они своё дело сделали, по идее их должны были забрать, но я не наблюдал никаких транспортных средств. Техники стояли и болтали друг с другом на имперском, не обращая внимания, что на них смотрит толпа из сотен людей. Люди переговаривались, но явной враждебности никто не проявлял. Ролики с самоказнями неплохо всех дисциплинировали.

Неожиданно на высоте двадцати метров над площадью из стелса вышла Баранка и стала осторожно снижаться. Народ освободил место, а техники стали собираться. Мы с Крапивой делали вид, что для нас всё это удивительно, опасно и интересно. Вели себя, как все, в общем. Многие снимали происходящее на телефоны.

Баранка приземлилась. Открылась грузовая дверь и спустился пандус. Вышел робот-погрузчик. Техники отошли от своего оборудования, которое надо было грузить. Всё шло к тому, что сейчас робот заберёт вещи, все погрузятся, и жители Новосибирска останутся наедине с имперским «сортиром». Ну, так себе шоу, конечно… Ни о чём. Тем более что Баранку я уже видел.

Но насчёт скучного сценария я был неправ.

Внезапно события понеслись вскачь.

Боевой дрон сначала как-то странно дёрнулся, потом заискрил. Маленькие молнии оплели его корпус, внутри раздались хлопки и треск. Пошёл дымок. Дрон после такой интересной обработки быстро вышел из образа боевой машины и вошёл в образ кучи металлолома — перекосился и застыл. Так… Интересно. Дрон — не боец. Что дальше?