Шрифт:
В голове пульсировала мысль, что всё это надо выбросить и когда она это сделает, тогда её любимый может вернуться. Вероника не заметила, как вошла в раж и стала избавляться от вещей, которые покупала сама. Когда-то они были ей очень дороги. Собрав три мешка, включая постельное бельё, Вероника спустилась вниз и выставила их у мусорных баков. Увлечённая этим занятием, она не заметила, как её окружили бомжи. Двое мужчин и женщина неопределённого возраста начали сразу перекладывать вещи Вероники в свою тележку.
— Здесь новое постельное бельё, оно чистое и глаженое, накрахмаленное, берите, люди добрые. Мне ничего не надо, — бормотала Вероника.
«Люди добрые» молча и со знанием дела рылись в мешках. Когда бомжиха извлекла из пакета украшения, глазки её заблестели.
— Ого, какая красота? А что это за камень, голуба, на браслете и кулоне? — она повернула своё опухшее лицо в сторону Вероники.
— Это зелёный янтарь, там есть и белый, его очень ценят в Австралии. Вы бывали в Австралии?
Женщина, почувствовав социальную пропасть между собой и этой чокнутой богачкой, отошла от странной дарительницы на шаг назад.
— Берите, там ещё много серебряных колечек, — продолжала сеанс невиданной щедрости Вероника.
Девушка отдавала любимые украшения, не испытывая никакой жалости в тот момент — ни к себе, ни к драгоценностям.
Ещё немного постояв рядом с бомжами, она вернулась в квартиру, которая вдруг утратила свою былую привлекательность. Обессиленная, присела на край дивана. 8 этот момент к Веронике пришло осознание неадекватности своего поступка. И опять — взрыв стихов в голове.
У меня одежда От Валентино, Зайцева и «Фенди»… Ах, этот «Фенди»! Так и кричит: разденьте! Чулки — «Голден Лейди», Подвязки — «Армани»! И самое грустное — пусто в кармане. Но мне плевать, что я жертва бирок. Я с лёту отличаю кутюрье от фальшивок! По силуэту линий. По шву наизнанку. По поясу и вытачке — Не играю в обманку!Взволнованная, Вероника позвонила папе и рассказала, что случилось. В трубке раздалось:
— Завтра с утра я за тобой заеду. Будь готова, поедем в больницу. Я сейчас позвоню доктору Санниковой.
Глава 8
«Всё-таки я сумасшедшая», — крутилось в голове у Вероники. В её жизни появилась цикличность. Они с папой опять в кабинете врача, только теперь в другом отделении, но тема та же. Срыв, неадекватность поведения, голоса, которые управляли Вероникой, как марионеткой. Рассказав, что случилось на этот раз, она ждала в ответ, что такое, мол, бывает, психиатры и не с такими поведенческими отклонениями справляются. Но врач молча заполняла карту пациента, изредка внимательно из-под очков смотря прямо в глаза Веронике. Доктор Санникова напоминала ей чем-то сову в очках. Уже позднее Вероника узнала, что врач владела техникой гипноза и обмануть её очень сложно. Да и нужно ли? Вероника сейчас действительно нуждалась в её помощи. Закончив писать в личной карте, доктор попросила папу подождать, пока она отведёт Веронику в отделение.
Веронику интересовал диагноз, который поставила ей врач на титульном листе карты. Она пробежала взглядом по записям врача и была разочарована. В графе «Диагноз» увидела лишь латинскую букву и цифру.
— Скажите, что со мной? — робко спросила Вероника.
— Будем разбираться, — сухо ответила доктор Санникова, увлекая за собой пациентку.
Опять двери без ручек, опять бродящие по коридору женщины с ранеными, больными душами. Но в этом отделении было поуютнее: стояло пианино, висели картины и было много цветов на подоконниках. Её поразило, что у каждого окна стояли журнальные столики с креслами. Вероника вспомнила, что Анна упоминала об «элитном отделении». Передав документы Вероники медсестре, доктор сказала, что они встретятся во время обхода.
— И еще. Первую ночь ты проведёшь в особой палате под наблюдением Мы должны быть уверены, что ты не опасна для окружающих. Около палаты всегда дежурит санитарка, и, если тебе надо будет выйти в туалет, тебя выпустят и сопроводят.
Вероника вошла в эту поднадзорную палату. За своей спиной она услышала лязг замка. Огляделась. Комната была большая, на двенадцать кроватей. В двери виднелось смотровое окошко из оргстекла, для наблюдения. Какое-то время пациенты находились здесь, а затем их переводили в другие палаты, согласно диагнозам.
Сейчас было время обеда, пациенты сидели за большим столом и молча ели. Был слышен стук ложек о металлическую посуду. Вероника есть не хотела и, найдя свободную кровать, легла на неё, провалившись в панцирную сетку, как в гамак. Некоторое время ее как будто никто не замечал, так все были заняты едой. Но вскоре обитательницы палаты стали проявлять к ней интерес.
К кровати Вероники подошла странная женщина лет пятидесяти одетая в больничную пижаму и с платком на голове. В руках у нее была Библия, которую она громко цитировала, изредка заглядывая в книгу. Веронике это не нравилось, и она демонстративно накрыла голову подушкой, дав понять оратору, чтобы та убралась на свое место. Женщина, не переставая громко читать псалмы, удалилась.