Внезапно послышался щелчок, и дверь распахнулась. На пороге стоял черт, в его руках приветливо мерцали свечи в трехрогом подсвечнике. Черт несколько мгновений разглядывал хозяина и только потом сделал шаг назад и слегка склонил голову. Что же, уже достижение. Конечно, черт вел себя совершенно непотребно. И Афанасий знал, что чертяке прекрасно известно, как надлежит держаться с хозяином. Но наказывать за дерзость колдун не спешил. Ежели сразу проявлять чрезмерную строгость, это лишь породит в изворотливых чертячьих мозгах новые каверзы. Так преданного черта не воспитать. Владимир дерзит намеренно, ждет, не впадет ли хозяин в ярость. Но при этом не слишком бесстыден, будто еще не решил, станет слушаться или начнет пакостить, как канцеляристу Якову, изображая дурачка.

Афанасий прошел в переднюю, уселся на сундук и в упор посмотрел на черта. Что он сделает? Попытается смыться? Так и будет стоять и глазеть? Или все-таки выполнит свои обязанности? Настроение у колдуна было самое благодушное, поэтому он улыбнулся и спросил:

— Что, чертяка, задумался? Не знаешь, что делать? Давай подскажу.

— Знаю, но не хочу, — не пряча взгляда, ответил черт.

— А чего ж не хочешь? Раздевать и одевать хозяина — это ж ваше первейшее чертячье дело.

Черт молчал, видимо, не желая отвечать. Впрочем, его отвращение к людскому роду понять было несложно. Судя по докладным бумагам, на государевой службе воспитывали его старательно и со всей ответственностью. Но воспитать так и не сумели.

— Эх, и что же с тобой делать, чертяка… — напоказ задумался Афанасий, — и наказать ведь нельзя…

— Почему это? — судя по всему, черта этот вопрос весьма заинтересовал.

— Ну как же тебя накажешь? Ты же как дитя малое, неразумное, порядку не знаешь и делать ничего не обучен. Совсем неумеха.

— Чего это “неумеха”? — обиделся черт. — Всему я обучен!

— Ну кто же наказывает, например, неразумного куренка? — словно не услышав, продолжил свою мысль Афанасий. — Он должен вырасти и стать курицей, прежде чем начнет нести яйца.

Черт внезапно оказался рядом и моментально стянул с колдуна сапоги. И не успел Афанасий охнуть, как тулуп тоже оказался в руках чертяки.

— Я разумный, — с вызовом сказал он, — и хозяин всему меня научил.

— Вот и славно, — усмехнулся Афанасий, поднимаясь. Чертяки часто бывали наивны, словно дети, и это забавляло колдуна. — Я и думаю, что вряд ли ты плохо служил своему князю, иначе фамильяром бы не стал. Давай, убери одежду. И дуй за мной, покажу, где ты спать будешь.

Ключ провернулся в замке, и Афанасий открыл небольшую кладовую. Почти все пространство комнатушки занимал набитый конским волосом тюфяк. Вдоль него оставался небольшой проход, а в углу стоял стул.

Черт зашел следом и пристально уставился на тюфяк.

— Что, недоумеваешь, где клетка или цепь? — прищурился Афанасий. — Я чертей не боюсь, поэтому на ночь не запираю и не пристегиваю. Где ты спал раньше?

— В сенях… сперва… потом в основном на улице, на цепи.

— Лохматая у тебя собака? — спросил Афанасий, поежившись от мысли о ледяных и промозглых зимних Петербургских ночах.

— Я не принимал облик собаки, — с каким-то ожесточением произнес черт.

— Тю-ю, — сказал Афанасий, — а чего же? Неужто так и сидел человеком? В такой-то холод.

— Сидел, — подтвердил черт. — Я стал чертом первого класса и больше не зверь.

— А ты гордец… — удивился колдун. — Но и глупец, чего греха таить. Но не расстраивайся, я научу тебя, как поступать правильно. И покажу, что значит быть человеком, а не казаться им. Спать будешь здесь.

— Мне можно спать на тюфяке? — уточнил черт.

— Конечно, а ты как думал, рядом? Это твоя комната, разрешаю тебе хранить здесь одежду и вещи, паче чаяния, они у тебя появятся.

Черт присел и аккуратно потрогал тюфяк.

— Пойдем, — велел ему Афанасий. У себя в комнате он открыл комод и выдал черту шерстяное одеяло.

— На зиму жалую.

Черт схватил одеяло и смешно прижал его к пузу.

— Ладно, — усмехнулся Афанасий, — воды ты согреть не додумался, тащи холодную, так умоюсь, а на будущее запомни, чтобы была согрета вода. И переодевай меня ко сну.

Афанасий уже стоял в нижней рубахе в спальне, когда чертяка неожиданно сказал:

— В той комнате пахнет чертом. Сильно.

Афанасий прокашлялся.

— Кхм… Да… до тебя там жил черт.

— Ваш предыдущий черт? Он подох? Почему?

Окутав руку щитом, Афанасий отвесил ему увесистую затрещину.

— Не твое чертячье дело. Я не разрешал тебе задавать вопросы. Проваливай.

Черт исчез.

Афанасий вздохнул и улегся в кровать.

Наутро он проснулся поздно, некоторое время полежал с закрытыми глазами и открыл их, только когда услышал стук в дверь.

Черт вошел, держа в руках сияющий медный таз, в котором плескалась вода.