— Желаю, ваша светлость.

— Тогда сходи-ка лучше к князю Голицыну. Побеседуй с ним.

— А что такое? — Афанасий поднял брови. Голицыны — родственники Куракиных. Интересное дело.

— А такое, что собирались они с супругой и дочерью на ассамблею. Да в последний момент передумали. Будто бы заболели всей семьей. Но я их вчера в театре видел. Может, оно, конечно, и полегчало им. А может, их предупредил кто… что не надо к Шуваловым в гости являться.

Когда Афанасию наконец удалось покинуть гостеприимного князя, уже вечерело. На Петербург спускались сумерки, и колдун остановился в задумчивости. А потом велел черту:

— А ну-ка, наклонись.

Тот послушно склонил башку и Афанасий дыхнул ему в лицо.

— Чем пахнет?

— Коньяком, хозяин.

— Понятно, что коньяком, я не о том! Скажи, тот ли это коньяк, что был на ассамблее?

— Тот же, — уверенно подтвердил Владимир.

— Во! Я сразу по запаху узнал, хотя у меня нюх обычный, человеческий. Понимаешь, что это значит?

— Никак нет.

— И я нет. Кроме того, что князь Куракин угощается тем же коньяком, что и граф Шувалов. Может, это и ничего не значит… Но спросить надо будет, откуда они его берут, коньяк этот. Вот что, время не позднее. Давай-ка к Голицыным наведаемся. Вдруг и примут. А то завтра еще три визита.

Князь Голицын, на удивление, появился почти сразу же, стоило Афанасию назваться. Но на его лице не было и намека на радушие, с каким казенного колдуна приветствовал князь Куракин. Впрочем, Афанасий и насчет последнего не слишком обольщался.

— У вас, господин Репин, есть ровно десять минут, чтобы задать свои вопросы, — без обиняков проговорил князь.

— Благодарствую, что уделили время, — вежливо поклонился Афанасий. — Тогда сразу и спрошу. Вы ведь собирались на ассамблею к его сиятельству графу Шувалову. Однако, сказавшись больным, не поехали. Не могли бы вы рассказать, чем же занедужили?

Лоб и щеки князя покраснели.

— Вот что, — тихо проговорил он. — Это никак не ваше дело, господин старший колдун Тайной канцелярии. Я, знаете ли, не люблю ищеек. И к начальнику вашему собирался исключительно из уважения к брату его. Но вам я уважения выказывать не обязан. И принял лишь потому, что имеете на руках приказ ее величества. Так что если вам есть, что мне предъявить — приходите с солдатами. А коли нечего — так идите с Богом, и на порог ко мне более не являйтесь. Понятно?

— Да понятно, как тут не понять, — развел руками Афанасий, — тогда извините за беспокойство.

Он обернулся к Владимиру:

— Пойдем.

Они вышли на улицу. Уже совсем стемнело, и мороз крепчал.

— Ну что же? — спросил Афанасий черта. — Учуял что интересное?

— Ничего такого. Фамильяр сильный, весь дом им провонял. Не она.

— Не та чертовка?

— Никак нет. Та посильнее меня, конечно, но тут меня ажно к полу придавило.

— Вполне ожидаемо. А от князя чем пахло? Болезнью? Нет?

— Болезнью или лекарствами не пахло. Злостью пахло. И духами вонючими.

— Духи — это нам не интересно. А от остальных пахло чем? Кого мы посетили.

— От его сиятельства графа Шевелькова — страхом. От его светлости князя Куракина — только коньяком, — черт оскалился.

— Ну и как считаешь, кто из них подходит больше других на роль душегуба?

Владимир тут же проговорил:

— Его светлость князь Голицын.

— Почему так думаешь?

— Выгнал нас. Значит, скрывает что-то. И злится.

— Может, скрывает… а может, и правда нашего брата не любит. И не желает любезничать. Кто-то боится, кто-то заискивает… Эх, чертяка-чертяка, дело ясное, что дело темное. Нам еще кучу господ опросить надо будет, прежде чем выводы делать. Давай-ка так. Отвези меня к кабаку, а сам дуй домой, и все, что услышал сегодня, тщательно запиши. Я пропущу пару рюмок и приду, почитаю. И подумаю.

Любимый кабак Афанасия располагался совсем недалеко от нового дома, куда колдун переехал, получив повышение по службе. А что может быть приятнее после пары-тройки рюмок, чем прогулка по свежему снежку? Тем более, что если идти через дворы, то промозглый сырой ветер с Невы не побеспокоит. Да и шуба у Афанасия была всем на зависть.

Эту шубу он купил в начале зимы и даже не торговался почти — уж больно она ему приглянулась. Добротный волчий мех, волосок к волоску, а ворот и вовсе отделан черной лисицей, отчего шуба смотрелась совсем по-богатому.

…Вначале Афанасий подумал, что обновка и привлекла внимание троих дюжих парней, перегородивших ему дорогу, едва он шагнул в подворотню.

Но услышав сзади скрип снега, тут же, не оборачиваясь, выставил щит, и вовремя — удар тяжелой дубинкой пришелся прямо на него.

— Хитер, колдун… — прошипел кто-то за спиной.

— Тихо, — сзади раздался еще один голос.

Афанасий начал бочком осторожно отступать к стене. Его колдовское оружие, незаменимое при контроле чертей, совершенно не годилось для схваток с людьми. И хоть сам колдун был крепок телом и драться умел, против пятерых вооруженных разбойников ему придется нелегко. Главное — защитить спину. Эх, черт далековато, не досвистишься. Ну да ничего.