— Я тоже так подумал. — С совершенно невозмутимым видом ставит на стол еще один точно такой же пакет.

Да блин, откуда?

Я смотрю на соседний стул, заглядываю под стол, но там ничего нет.

А вот в новом пакете — еще одна коробочка, довольно большая, хоть и не такая крупная, как та, что служит фундаментом моей игрушечной башни.

Ее с особенной осторожностью водружаю на самую верхушку.

— А вот так совсем идеально, да? — И еще один фокус — квадратная коробочка, которую Шутов, поиграв секунду своими длинными идеальными пальцами, ставит на самый верх.

— Мог бы просто подарить мне конструктор, — поглядываю на него из-за «угла» башни.

— Прости, но лего у них не было даже для привередливых клиентов.

— То есть сейчас я должна обделаться бабочками от счастья?

— Сейчас ты можешь делать со всем этим что угодно, — невозмутимо пожимает плечами. — Потому что теперь это твое.

Шутов в формате «все включено».

Вот сейчас, прямо в моменте, с лицом а ля «я могу подарить тебе весь мир, ничего, что будет без упаковки?»

Любой другой мужик даже вокруг одной бирюзовой безделушки устроил бы целое шоу, играл мускулами и требовал в ответ коленопреклоненной позы перед ним до конца своих дней. А этому как будто вообще по барабану. Я могу просто отправить все это в мусорку — он и бровью не поведет.

Могу, но не хочу.

— Любопытство кошку сгубило, — трагически вздыхаю и, разложив «кубики», берусь за самую большую коробку.

Внутри — красивые часы в платине, с россыпью бриллиантов на циферблате фирменного цвета. У меня хорошие массивные мужские часы — отжала у Андрея, потому что ему они совсем не понравились. Менять их даже в планах не было, но вот — мои пальцы быстренько расстегивают кожаный ремешок и взамен застегивают металлический, который абсолютно точно мне впору. Точно подгоняли по размеру в магазине. Дата и время выставлены тоже верно.

— Спасибо, Дмитрий Викторович. — Верчу рукой у него перед носом.

— Красивый маникюр, Лори.

Вот же засранец.

В следующей продолговатой коробочке — браслет с круглой «гирькой» и замком на массивной цепочке. Без камней, и явно не самая дорогая вещь на витрине, но из всего разнообразия мой взгляд точно остановился бы на нем.

— Может все-таки поучаствуешь в процессе? — протягиваю ему руку и браслет, потому что сама я буду его застегивать до второго пришествия.

— По-твоему, я мало участвовал?

— Всего-лишь потратил пару миллионов.

— Знаешь, на самом деле я хотел героически завалить чью-то мясную тушу… — Шутов берется за края браслета, не касаясь моей кожи аккуратно дважды обматывает цепь вокруг запястья. — Но тут такая штука — оказывается, мамонты вымерли много-много-мно-о-о-о-ого лет назад, а бегать в кожаных трусах за твоим бывшим — ну как-то не солидно что ли.

И мазком, подушечкой большого пальца, проводит по тыльной стороне запястья, в том месте, где кожа такая тонкая, что можно почувствовать рисунок линий его отпечатка.

Я вздрагиваю, но не сколько от самого прикосновения, сколько от остроты, с которой почему-то на него реагирую. Мы и раньше притрагивались друг к другу — брались за руки, под руку, даже пару раз спали на одной подушке нос к носу, видели друг друга почти голыми, но именно сейчас я чувствую себя так, словно происходит что-то, нарушающее все законы физики.

Но я все равно как следует не успеваю над всем этим подумать, как Шутов уже отстраняется, удовлетворенной улыбкой «принимает» вид украшения на моей руке и снова заглядывает в телефон. На этот раз просит дать ему минуту на телефонный разговор и следующие несколько минут чихвостит своего собеседника на чистейшем (с легким диалектом) немецком языке.

Вот, значит, откуда растут корни у «швейцарцев». Вообще ни капли не удивлена.

Я неплохо знаю немецкий и в состоянии понять, что у него разговор о каких-то вложениях и нарушении пунктов контракта, юридических войнах и прочих сугубо деловых вещах. Мы с ним просто друзья, а учитывая его прошлое, с моей стороны было бы слишком наивно предполагать, что в его жизни нет женщины (или двух, или трех), но каждый раз, когда у Димы звонит телефон, я боюсь, что это будет одна из них.

Чтобы как-то отвлечь себя от идиотских мыслей, беру оставшуюся из двух коробок, плоскую и продолговатую, снимаю ленточку и несколько мгновений как барана таращусь на красивый, размером почти с ладонь, ключик с «ушком» в форме цветка.

Он весь усыпан бриллиантами разного размера с вкраплениями похожими на капельки крови рубинов.

— У тебя вид женщины, впервые увидевшей украшение, обезьянка. — Голос Шутова вырывает меня из транса, в котором я нахожусь, загипнотизированная этой красотой.

Если бы на моем месте была трезвомыслящая женщина, она бы ни за что в жизни это не взяла, потому что принять такой подарок от мужчины — равносильно добровольному согласию на роль его вещи и рабыни.

Но есть два «но»: для Шутова все эти материальные «проигрывания мускулами» никогда не имели значения. Он купил мне квартиру на третий день нашего знакомства, не зная обо мне ничего кроме мусора, который гоняли по всем новостям.