— Хотел бы я быть чьим-то «сложно» в исполнении Элвиса. — Если его и задел мой отказ, то он очень мастерски это скрывает за почти беззаботным видом с легким налетом разочарования.

— У моего… гм-м-м… молодого человека очень специфическое чувство юмора. — И тут же снова вспоминаю грейский язык между пальцами, только на этот раз мое воображение живо, лучше любой нейросети, заменяет его пальцы на мои ноги.

Слава богу, по лестнице в нашу сторону уже спускаются психолог с Мариной.

— Ну, Марина у нас чистый гуманитарий, — после стандартной похвалы, что она справилась хорошо и ни капли не нервничала, сообщает психолог. — Я бы рекомендовала выбрать языковый класс. У нас прекрасные преподавали по английскому, немецкому, французскому и итальянскому.

На английском Марина говорит почти так же хорошо, как и я, но в целом я понимаю, почему не идти на поводу у ее сиюминутного желания подражать своему новому кумиру — не очень хорошая идея. Поэтому взглядом пытаюсь дать этой мелкой упрямице, что лучше прислушаться к доброму совету.

— Я хочу в математический класс. — Марина выразительно, в хорошо знакомом мне жесте задирает подбородок. — У меня получится. Я смогу.

— Конечно, сможешь, мелкая, — без приглашения вторгается в наш разговор Грей, вынуждая меня пару раз переступить с ноги на ногу. — Я помогу, если что.

Психолог с удивлением вскидывает брови. В первую минуту. А во вторую внезапно начинает поправлять прическу и улыбаться ему совершенно очевидно кокетливой улыбкой.

Она лет на десять его старше.

«Ну и что?»

— Какие-то проблемы? — Грей становится рядом с Мариной, закидывает руку ей на плечо и она при этом выглядит довольной как кошка, и даже жмется к его боку.

Я дура.

Я круглая идиотка, но, господи, спасибо, что ей всего тринадцать.

— Нет, никаких проблем, — еще шире улыбается психолог. — Прошу прощения, а вы…?

— Волшебник в голубом вертолете.

— Друг семьи, — быстро исправляю его грубость. Звучит странно, но это первое, что пришло на ум.

— Ну, в таком случае, — женщина разводит руками, — Марина, ты принята в десятый «А». Нужно оформить еще несколько документов, но это не займет много времени.

Грей взглядом дает понять, что будет ждать меня внизу.

Я пишу еще одно заявление, потом получаю список документов, которые нужно донести в течение первой учебной недели. Марина на глазах мрачнеет, когда понимает, что после всех этих мучений ей придется остаться еще на три урока по расписанию. Хорошо, что я подумала об этом заранее и сложила ей в сумку минимум необходимых письменных принадлежностей.

Грей ждет меня на крыльце. О чем-то так энергично разговаривает по телефону, что мне становится неловко за его богатую разными идиоматическими оборотами лексику. Тут вокруг мамочки и бабушки, а он без тени смущения обещает собеседнику затолкать известно что в известно какое место. А потом до меня доходит, что пялятся на него совсем не с возмущением, а потому что не смотреть на Грея просто не возможно. Особенно, когда он в модном темно-сером костюме и белоснежной рубашке, и даже Горгона на его шее притягивает взгляд.

Я как никогда близка к тому, чтобы замотать его в мешок для строительного мусора, рулон которых как раз лежит на тележке с садовыми инструментами около клумбы.

Закончив с разговорами, Грей поворачивается, окидывает меня взглядом и в его темных глазах начинают плясать черти. И это даже близко не фигура речи. Что опять не так? Я не знала, что мы каким-то образом пересечемся днем, у меня даже целый список дел расписан, так что я оделась в простой вязанный костюм — очень недорогой, но на удивление приятный к телу.

— Марину нужно забрать в половину второго, — предупреждаю на всякий случай. — И я еще не очень голодна для полноценного обеда.

Он только кивает и галантно открывает дверь своего черного «кубика».

По дороге снова говорит, но на этот раз… на итальянском.

Почти без акцента. Я не очень хорошо знаю этот язык, но примерно понимаю, что речь о каком-то проекте, работа над которым кипит полным ходом. А я украдкой поглядываю на руку, которой он уверенно и почти расслабленно рулит очень «тугой» машиной. Пальцы у него длинные, с ногтями, форме которых позавидует любая женщина. Но выпуклые вены на тыльной стороне — это просто космос какой-то. Я изо всех сил вдавливаю ладони в лежащую на коленях сумку, чтобы не поддаться искушению еще хотя бы на сантиметр подтянуть манжету его рубашки.

Я залипаю в него, и это очень, просто чертовски очень плохо.

— Приехали. — Грей, наконец, роняет телефон в карман, притормаживает на стоянке возле здания с украшенной разноцветными неоновыми кексами вывеской.

Я успеваю выскочить из машины до того, как он поможет выйти. После того, как почти всю дорогу пялилась на его руку, мысль о контакте кожей к коже кажется мне чем-то из категории «фильмов для взрослых». И быстрой, чтобы выиграть хоть пару минут, захожу внутрь. Нужно успокоится и привести в порядок мысли, у нас же намечается серьезный разговор.