– Ты отравил меня, – не спросила, сказала, постепенно приходя в себя.

Состояние было далеко от идеального, но я, по крайней мере, уже могла стоять на своих двоих и даже оценивающе пройтись по окружающей меня обстановке, чтобы прикинуть, каковы вообще мои шансы сбежать. Разумеется, после приземления самолета. Хотя, дай мне парашют, я готова выскочить прямо на ходу. Даже, если понадобится, могу в иллюминатор пролезть! Все лучше, чем “фигову тучу” времени трястись с противным мне человеком в одной замкнутом пространстве.

– Всего лишь усыпил. И не я, а нанятые мною люди. Ты присаживайся, дорогая, нам есть о чем поговорить. А то в отеле нас кощунственным образом прервали.

– Как, кстати, водичка? Понравилась?

Отец ухмыльнулся и промолчал. По лицу было видно, что я хожу по самой грани его терпения. Что примечательно, прислушиваясь к себе, страха я не испытывала. Только злость. Ярость. Несмотря на то, что этот человек был изобретателен в достижении своих целей, и, как оказалось, совершенно я его не знала, а ожидать от Олега Графа можно было чего угодно, но я его не боялась. Ни капли! В сердце жила несгибаемая уверенность, что меня найдут. Уже ищут. Верила, что Нагорный землю остановит, мир перевернет, если понадобится, каждый уголок обшарит, но найдет…

Знала.

Я оглядела себя, с прискорбием отмечая, что прекрасное платье помялось, подол испачкался (со мной явно не церемонились, пока грузили из машины в самолет) и в паре мест тонкий шифон порвался. Обидно стало, аж сердце защемило. А еще резко стало зябко. И я поняла, что, похоже, о том, чтобы меня украсть, родитель подумал, а чтобы украсть для меня хотя бы кофту (ведь в России в самом разгаре осень) ума Олегу не хватило. И, кстати говоря:

– Как ты вывез меня из страны без документов?

– Деньги творят чудеса.

– Тебя посадят.

– Не дождешься, родная.

Фантастическая самоуверенность. Она уже не одного человека сгубила.

– Зачем я тебе?

– Ты? Мне? Совершенно незачем, – хохотнул отец, делая глоток из бокала. – Подпись мне твоя нужна, – сказал, как отрезал.

Кубики льда в бокале звякнули, ударившись о стенки, а самолет качнуло, от чего я пошатнулась и благоразумно решила, что в ногах правды нет. Села в кожаное кресло у иллюминатора, стягивая со спинки плед и накидывая на плечи. Все равно, нравится мне или нет, бежать некуда.

Бросила очередной взгляд на раскрасневшееся от “градусов” лицо отца. Будто по-новому, свежим взглядом посмотрела на того, когда знала с детства. А знала ли? Судя по тем интригам, что столько лет он плел у меня за спиной, нет. Не знала. Сколько подлости в каждом движении, сколько сухого расчета в каждом взгляде. Задалась вопросом, а любил ли он вообще когда-то маму? А меня?

– Сложные у тебя вопросы, – фыркнул отец.

Я сообразила, что, похоже, озвучила оба вопроса вслух.

– Это значит, нет?

– Это значит, что наши отношения были… выгодными.

Я ухмыльнулась:

– Для кого? Для тебя? – и почему-то такая злость взяла, моментально зажигая внутри фитилек, что я выпалила в сердцах:

– Если бы не она, если бы не мама, у тебя не было бы ни денег, ни фирмы, ничего! Она тебя любила! – уж это я знала точно. И несмотря на его, как оказалось, премерзкий характер, ни разу в жизни плохо о нем при мне не сказала! Если бы не ее болезнь...

– Ты заигрался, папа. Хватит. Остановись, пока не потерял последнее!

– Что? Что ты сейчас сказала? – прорычал отец, поддавшись вперед.

– Сказала, что ты не получишь акции, что завещала мне мама! Я все знаю. И можешь даже не пытаться мне угрожать, я ничего не стану подписывать, ясно?!

В знакомых с детства глаза полыхнул опаляющий гнев. Языки адского пламени заплясали в них. Я даже поежилась, вжимаясь в кресло. А отец нарочито медленно поднялся на ноги. Прямо хищник перед прыжком. Желваки на лице ходуном заходили, а воздух из салона “джета” будто и вовсе исчез. Выжгли.

– Значит, просветили уже? Кто? Уж не твой ли дружок – Демьян Нагорный?

– Вообще-то... муж.

– Муж, значит? Ты еще глупее, чем я думал, Анфиса! – скрипнул зубами отец. – Идиотка.

– Я предлагаю тебе, пока не поздно, закончить все твои игры, слышишь? Отдай мне бумаги на мою долю в фирме и оставь меня в покое. А я не буду…

– Ты надумала мне угрожать? – взревел раненым бизоном отец. В два широких шага подлетая ко мне и сдергивая с кресла за руку, прошипел в лицо: