Когда я присел, полковник вежливо поинтересовался:

— Выздоровели, Никитин?

— Да. Вполне здоров.

— Почему вы мне сразу не сказали о Гарине? Что в прошлом судились с его отцом, самого Григория Гарина жестоко избили.

— Откуда вам все это известно?

— Земля слухами полнится. Кстати, Гарин обещал капитану Литвинову помочь скосить срок, если бы тот придушил вас в старой башне. Они хотели сбросить тело в подвал и сказали бы, что вы сами поскользнулись. Гарин семь месяцев назад в Виаборге оставил боевую позицию. Его разжаловали из лейтенантов и осудили. Он отсидел полгода в комендатуре в Кронштадте, а после остался там и служить ефрейтором. Три недели назад попросился в Петропавловку, думаю специально из-за вас. Ефрейтор Гарин — довольно неприятная личность. Теперь после лазарета он надолго загремит на Соловки.

— После лазарета?

— Три дня назад Гарин взял увольнительную в город и похоже, хорошенько погулял в кабаке. Под утро его нашел случайный извозчик на мостовой, голова в крови, ребра переломаны… но живуч оказался, гаденыш. Оклемался в больнице. Как говорили в моей деревушке — говно не тонет. Гарин уже признался в сговоре с бывшим капитаном Литвиновым.

— Вот урод…

— Ступайте, Никитин. Начальство просило меня, чтобы с вашей головы больше ни один волосок не слетел. Похоже вы и вправду важная птица. Сидите себе спокойно, голубчик. У нас же здесь почти как у Христа за пазухой…

Дни проходили в унылом однообразии, как обычно и бывает в тюрьме. За два месяца я сблизился и даже подружился с сокамерниками.

Из рассказов охранников я знал, что Севастополь все так же осажден. Англо-французская армия каждый день обстреливает город, уже несколько раз Севастополь пытались взять штурмом, но безуспешно, защитники города держались за каждую пядь земли и даже иногда сами делали вылазки.

Зима выдалась холодной, хотя толстые стены тюрьмы надежно защищали от пронизывающих ветров. Я часто просыпался по ночам и думал о своей странной судьбе. Почему так долго длится следствие? Неужели на меня и вправду повесят шпионаж в пользу англичан? Тогда это все… Но почему офицеры из Департамента Генштаба не свяжутся с Редклифом? Я ведь так многое сделал для своей страны, неужели все для того, чтобы в конце концов закончить жизнь на каторге или виселице…

Время тянулось мучительно долго. В середине декабря нас покинул майор Чернов, его перевели на поселение в Тобольск. А вскоре и меня неожиданно вызвали к начальнику тюрьмы. Я брел медленно, ожидая самого худшего.

Полковник Терентьев тоже оказался в плохом настроении. Он тихо произнес:

— Что же, давайте прощаться Никитин. Даже не знаю, куда вас теперь отправят…

— То есть как не знаете…

— Бумага на вас пришла из Департамента Министерства Обороны. Просили доставить с вещами.

— Да нет у меня никаких вещей…– пробормотал я.– Куда же меня теперь?

Терентьев печально вздохнул и пожал плечами.

Молчаливый майор Лебедев доставил меня в гостиницу и сообщил, что заедет в половине третьего. Он дал время, чтобы я пока привел себя в порядок. В номере висел новый драповый костюм, пальто, форменные брюки и ботинки. Я попросил прислугу наполнить ванну и почти час блаженствовал в теплой мыльной воде. После заказал обед в номер.

Ровно в три часа майор доставил меня в Министерство Обороны. Мы вошли в большой светлый кабинет. У окна стояли двое, высокий мужчина лет сорока, в длинном черном сюртуке и худощавый пожилой генерал с небольшой бородкой. Майор Лебедев сразу удалился.

— Здравствуйте, Андрей Иванович!– улыбнулся высокий мужчина.– Я полковник Лазарев из Департамента Генерального штаба. Это генерал-лейтенант Касьянов, помощник военного министра.

Я кивнул и пожал руки обоим офицерам.

— Андрей Иванович,– тихо произнес полковник.– В отношении вас следствие закрыто и дело прекращено. Вы полностью свободны.

— Спасибочки…– пробормотал я.

— Честно скажу, жандармерия как всегда слегка перегнула палку. Даже Дубельту досталось по шапке за самоуправство…

Я молчал. А что толку? Два месяца отсидел, можно сказать, запросто так. Да еще чуть не грохнули в тюряге.

— Андрей Иванович, мы внимательно ознакомились с вашим показаниями. Вы оказали неимоверную услугу, завербовав британского ученого и доставив в Россию подводную лодку. Более того, мы еще в феврале получили ваши чертежи и начали производство подлодок в Николаеве.

— Скажите, как сейчас дела обстоят в Севастополе?

— Город пока в осаде. Неделю назад в море вышли первый российский «монитор» и еще три броненосца. По нашим данным, англо-британский корпус уже потерял треть личного состава. Меншиков считает, враги не перенесут зимы и покинут Крым.

— Не покинут,– твердо сказал я.

— Вы так думаете? — нахмурился генерал Касьянов.

— После Нового года к вражеской армии прибудет подкрепление. Люди, корабли, пушки. Нужно воспользоваться нынешней ситуацией, пока враг ослаб и дожать их, раздавить. Думаю нужно действовать более решительно.