Шрифт:
– Так и будешь тут сидеть? – разрывает тишину знакомый голос.
Яна Соболева. Невысокая девушка с кукольным личиком, светлыми волнистыми волосами и ярко-голубыми глазами. Ее вздернутый нос когда-то был причиной мальчишеских дразнилок, но год назад она стала самой популярной девчонкой в школе. Кому-то она нравилась из-за смазливости, кому-то из-за того, что ее отец – участковый.
Рома кивает в сторону писсуаров.
– Тут, типа, мужской туалет. Не заметила?
– Ну ты же не писаешь при мне, так какие проблемы? – Хохотнув, она поправляет волосы. – Меня Светлана Александровна послала. Вот, держи.
Лисов берет антисептик и растирает по ранам. Кожу стягивает и щиплет. Поморщившись, Рома возвращает Яне гель.
– Спасибо.
– Да не за что, – подмигивает Соболева.
Лисов щурится. Она накручивает на палец светлый локон. В третьем классе ее и какого-то мальчика родители привели в школу в костюмах ангелов. У нее были крылья и нимб на ободке. А еще очки и брекеты. Шепелявила она знатно. Рома невольно подергивает губой, не сумев улыбнуться.
– Слушай, давай дружить, а? – предлагает Яна.
– С чего вдруг?
– Ну… Моя жизнь такая скучная… А твоя полна загадочности и приключений! Как в остросюжетном боевике. Можно я немножко погружусь в твою? Пожалуйста-пожалуйста! – Она складывает руки в молящем жесте и мило улыбается. Теперь ее зубы ровные и белые.
Трудно сопротивляться кому-то столь по-дурацки очаровательному.
– Ну… не знаю. – Лисов прислушивается к шуму за окнами и проходит мимо нее в коридор. Яна вприпрыжку идет рядом.
– Мы с тобой теперь в одном классе учимся. Ты не сможешь от меня избавиться, как бы ни пытался, – говорит она.
– Я и не пытался. Просто нечего тебе делать с хулиганьем. Тебе папка не рассказывал о моих выкрутасах?
– Рассказывал. Именно поэтому я и хочу с тобой дружить.
Рома закатывает глаза и качает головой. Как ее ни отговаривай, все равно на шею сядет. Он решает пустить все на самотек. К тому же она хотя бы не тычет в него пальцем и не требует воскресить мертвеца.
В классе Лисов занимает заднюю парту у окна. Он хочет посидеть в тишине, пока не придут остальные, но Яна не собирается уходить.
– А ты видел, как тот парень прыгнул? – спрашивает она, облокотившись на парту и подперев голову.
– Нет.
– Так неинтересно! – Яна надувает губы.
– Эй, смерть вообще неинтересная штука.
– А о чем вы с ним говорили? Я слышала, как папочка что-то такое упоминал, типа, ты его последним видел.
Лисов елозит на неудобном маленьком стуле. В соцсетях об этом не писали. Его общение с Егором должно было остаться закрытой информацией. Но от дочки участкового даже такое не скроешь.
– Да ни о чем мы не говорили. Обсудили кличку, которую я ему лет в девять дал.
– И как же ты его называл?
– Егор-полоскун.
Яна смеется так, что тушь размазывается. Достает зеркало из розового рюкзака-медведя и очищает лицо от черных неровных ручейков.
– Я бы не стала прыгать из-за такой клички, прикольно же.
Ее внимание льстит ему, и Лисов, вернувшись к привычной саркастичной манере общения, откровенничает:
– Он всегда был странным.
В ушах звенит. Щеку и висок обжигает. С грохотом ударившийся об него рюкзак падает на пол. В класс заходят ребята. На другом конце стоит Демьян с перекошенным от злости лицом и крепко сжатыми кулаками.
– Сука ты бессовестная, Лисов! – выплевывает он. – О погибших либо хорошо, либо никак.
– О погибших либо хорошо, либо правду, – рявкает Рома. – Не заставляй меня подниматься, Храмов.
В глазах Демьяна мелькает замешательство. Он тянется за рюкзаком и на мгновение замирает. Лисов благодушно позволяет ему забрать вещи, не двинувшись с места. К нему и так приковано много внимания, а какой-то хилый патлатый пацан ему не угроза. Обидно, конечно, получить рюкзаком по голове, да и больно, но со слабыми драться – себя не уважать.
– Иди-иди, – Рома кивает Демьяну.
Одноклассники, с которыми он учился девять лет, смотрят на него не моргая. Остальная половина учеников, наспех стянутая учителями из других классов, занимает парты и тоже поворачивается к ним.
Теперь Лисов – объект для слухов, шуток и издевок. Придется ему побывать в их шкуре.
7. Демьян
Демьяна трясет от злости. Сидя за последней партой у стены, он взглядом прожигает в Роме дыру.