Я ничего не говорю, ожидая, что он выплюнет.

— Он хочет, чтобы они умерли. Вот и все. И чтобы все было чисто. В Лондоне ты сам по себе.

— И это все, да? — пробормотал я, наполовину про себя. — Убить несколько парней и все сделать чисто?

Нет смысла говорить Антону, что я не хочу этого делать. Нет смысла говорить Антону, что я не думаю, что наказание соответствует преступлению, или что я не хочу пачкать руки кровью писателей, которые, вероятно, не смогли бы защитить себя от своих собственных теней.

Антон уже знает все это. Его ответ уже выстроился во рту, я вижу, как он проглядывает за жесткими блоками его слишком белых зубов. Антон просто скажет мне, что настоящие мужчины делают то, что должны делать, просят у Бога прощения и спят по ночам, потому что так поступают мужчины.

Антон вежливо или не очень вежливо напомнил бы мне, что у меня нет особого выбора.

— Не унывай, пацан, — говорит он, внезапно протягивая ко мне руку, чтобы сильно хлопнуть по плечу. Мы поселим тебя в отеле "Гранд Элизабет". Ты сможешь жить как король, а не просто гнить в этой дыре. Черт, смотреть на то, как ты живешь, тоскливо. Живи, Пацан, ты молод. Разве у тебя нет друзей в Лондоне со времен твоей частной школы? Все те богатые ублюдки, с которыми ты тусовался? Повеселись с ними. Сходи на вечеринку, получи киску.

— Конечно, — ворчу я. Я не собираюсь делать ничего из этого. Но его слова наводят меня на мысль.

Идея, которая не приходила мне в голову. Идея, которая может решить мои проблемы и одновременно создать новые.

Но в данный момент кто считает?

Не обращая внимания, Антон улыбается и встает, поправляя пиджак. — Хороший парень. Жизнь не обязательно должна быть несчастной. Делай свою работу и живи хорошо. Это все, чего хочет твой отец.

Он заканчивает свое предложение тем, что выдергивает мой телефон из шнура зарядки и бросает его в меня. Я вскидываю руку, и край телефона задевает кость моего локтя. Телефон падает на диван позади меня и отскакивает, приземляясь на пол.

— Ты не должен отвечать на звонки своего отца, — говорит Антон, как будто я не понимаю, что он хотел сказать. — А теперь иди своей чертовой дорогой. Одна из машин отвезет тебя в аэропорт. Я попрошу кого-нибудь починить твою дверь, пока тебя не будет.

А потом он уходит, забирая с собой своих головорезов.

Эхо его шагов еще не успело стихнуть, как мой телефон снова начинает неустанно жужжать. Еще один звонок. Какого хрена отец звонит мне, если он уже послал Антона ломать мою дверь и отдавать мне приказы?

Я опускаю глаза, чтобы выключить телефон, и замираю, увидев экран.

Звонок не от отца.

Наоборот.

Это звонок от единственного человека в мире, которому я подчиняюсь без вопросов, без колебаний, не ожидая ничего взамен. Единственный человек, которого я знаю, у которого действительно работает моральный компас. Единственный человек, которого я считаю настоящим другом, и единственный человек, которому я бы доверил свою жизнь, если бы дело дошло до этого.

Я отвечаю на звонок, который все еще не утих, и отвечаю хрипловато.

— Как дела, Блэквуд?

Захара

Когда мне исполнилось пятнадцать лет и мой отец узнал о моих отношениях с учителем, мистером Перрином, он разозлился так, как я никогда в жизни его не видела.

В тот раз все было иначе, чем в случае с дядей Реджинальдом.

Во-первых, я была старше. Достаточно взрослой, чтобы понимать, что я делаю, и, что еще важнее, понимать, что делает мистер Перрин, когда пишет мне маленькие записки или сидит, прижавшись плечом к моему, чтобы помочь мне с домашним заданием после уроков.

Мой отец знал это. Вот почему он был так зол, когда привез меня домой и сказал, что я не вернусь в школу Святого Агнесса. Он был зол, потому что отправка меня в школу для девочек во Франции должна была защитить мою невинность и обезопасить меня, а его план провалился.

И по сей день мне хочется сказать ему, что это была самая глупая идея, которую я когда-либо слышала.

Если ты хотел уберечь меня, ты должен был держать меня рядом, — мне хочется кричать на него каждый раз, когда я его вижу. Если бы тебе было так небезразлично, ты бы никогда не отослал меня. Ты бы уберег меня, но ты этого не сделал.

Мой отец был достаточно зол, чтобы забрать меня из Святого Агнесса и поместить в Академию Спиркрест, идеальную школу моего идеального брата для людей, которые становятся политиками, руководителями и лауреатами Нобелевской премии. Он был достаточно зол, чтобы заставить мистера Перрина исчезнуть с лица земли.

Несмотря на весь этот гнев, мой отец никогда не говорил вслух, что во всем виновата я.

Вместо этого он носил свое разочарование как полный комплект брони, покрывая себя им с ног до головы, чтобы я никогда больше не видела его как следует.