Профессор Стерлинг кивает, облизывает губы. — Просто… меня беспокоит тот мужчина, с которым я видел вас в ночь твоего дня рождения.

Я хмурюсь. — Джеймс?

— Нет, не Верма. — В голосе профессора Стерлинга есть что-то странное, едва уловимое напряжение. — Бандит в кожаной куртке.

Я сглатываю, и по какой-то причине нервная дрожь пробегает по мне.

— Вам не стоит о нем беспокоиться, профессор. Он просто… друг моего брата. Он не бандит, он — я думаю о Якове, стоящем передо мной на коленях, его большие пальцы расстегивают шнурки на моих ботинках с нежностью голубя — идеальный джентльмен.

Профессор Стерлинг смотрит на меня и поднимает руку, чтобы убрать волосы с моего лица. Он не совсем касается меня, но в этом жесте все равно есть что-то тревожно интимное.

— Я ненавидел его, — говорит он. — Мне было неприятно видеть, как он обнимал тебя, как провожал, словно считал, что ты его. Он не заслуживает тебя, ты знаешь это? Никто из них не заслуживает.

Мой рот приоткрывается, беззвучно двигаясь, пока мой разум подбирает слова. Я не знаю, что ему ответить… Я даже не знаю, что я чувствую.

Я неравнодушна к профессору Стерлингу с тех пор, как познакомилась с ним на первом курсе университета. Так почему же мне это не нравится? Это должно быть приятно, верно?

Вот только мое сердце учащенно бьется, а ладони увлажняет пот. Я намеренно держу ногу неподвижно, но каждая часть моего тела напряжена, каждая часть тела говорит мне, чтобы я убиралась оттуда, чтобы бежала.

Почему?

Мой взгляд, избегая его, обшаривает комнату. Она всегда казалась такой уютной и знакомой. Аккуратные книжные полки, растения — все растения, которые есть у меня в доме. Витрина, расположенная дальше всего от окон, где он хранит свои самые древние и ценные книги. В центре витрины — экземпляр пятнадцатого века "Ланселот, рыцарь телеги" Кретьена де Труа.

Я знаю, потому что это была первая вещь, которую я заметила в его кабинете, еще на первом курсе, и он стоял рядом со мной и рассказывал о ней, гордость озаряла его лицо. В то время я была очарована его страстью.

Теперь же мои глаза не отрываются от тома, раскрытого на освещенной странице, а в голове шумят колокольчики тревоги.

— Он не считает меня своей, — наконец говорю я профессору Стерлингу, заставляя себя встретить его взгляд, заставляя себя сохранять спокойствие. В любом случае это даже не ложь. Это печальная, удручающая правда. Я смеюсь — самым воздушным звуком, на который только способна. — Я ничья, профессор Стерлинг. Только Захара.

Профессор Стерлинг улыбается, но напряжение остается. Сигналы тревоги в моей голове становятся все громче, приказывая мне убираться к чертовой матери. Я игнорирую их и жду, пока профессор Стерлинг откроет дверь. Он смотрит на меня поверх очков, как будто мы партнеры по преступлению.

— Ты ничья, — говорит он, когда я наконец выхожу из его кабинета. — Ты мой маленький историк, помнишь?

Я смеюсь и слегка машу ему рукой. А затем, как только я завернула за угол, я побежала.

На территории кампуса идет снег, заслоняя оранжевое сияние фонарных столбов. Небо абсолютно черное, звуки города заглушаются снежным покрывалом, медленно покрывающим тротуары, деревья и здания.

Я спешу через двор, борясь с холодом и паникой, все еще бушующими во мне. Засунув руки в карманы пальто, я обхватываю холодный металл своего ножа. На мгновение мне кажется, что Яков стоит у меня за плечом, и его темная тень накладывает на меня защитное заклинание, которое никто в мире не сможет разрушить.

В такси, возвращающемся в квартиру, я открываю телефон и пишу Рианнон и Санви.

Захара: Думаю, Рианнон была права насчет профессора Стерлинга.

Через пару минут она отвечает.

Рианнон: В какой части? В том, что он был полным отморозком или?

Санви: Технически, он действительно подходит под описание. Ты же не думаешь, что это он?

Захара: У меня просто плохое предчувствие насчет него. Давай поужинаем позже. Я объясню, когда увижу тебя.

Санви немедленно отвечает.

Санви: Я приду

Рианнон: Я тоже. Ты в порядке? Он что-то сделал? Хочешь, я зайду к тебе сейчас?

Я улыбаюсь, глядя на экран; я так живо представляю ее в этот момент. Наверное, лежит на животе на своей кровати с миллионом тетрадей и бумаг вокруг, пиво в одной руке, хмурится на свой телефон, готовая накинуть сапоги и большое пальто, если я только намекну, что она мне нужна.

Захара: Все в порядке, увидимся через пару часов.