Все мое тело взорвалось от боли, и я закричала:

— Прекрати!

— Прости, — повторил он в миллионный раз, и даже несмотря на боль и шок, в котором я пребывала, это вывело меня из себя.

— Отлично. Если хочешь, чтобы я тебя простила, пусть они тебе помогут. Ты в долгу передо мной. Твой отец сделал это со мной, — это был удар ниже пояса. Но я была в отчаянии.

Его глаза расширились, и видеть стыд, прорезавший эти хрустальные голубые глаза, было больнее, чем что-либо другое. Я просто хотела, чтобы с ним все было хорошо, даже если это разобьет мне сердце.

— Это несправедливо.

— Несправедливо, что ты умираешь. Позволь им помочь тебе, Кейвен, и я прощу тебя. Обещаю. Обязательно.

Пара черных ботинок появилась в моем боковом зрении, и фельдшер, который оказывал мне помощь, сказал:

— Сынок, послушай девочку. Мне нужно, чтобы ты лег на спину. Мы должны вытащить вас обоих отсюда.

Я сжала его руку и прошептала:

— Пожалуйста.

Он крепко зажмурил глаза, его решимость рушилась вместе с теряющим силы телом.

— Я не смогу простить себя.

— Но я сделаю это.

Он снова разразился рыданиями, сползая на бок и упираясь лбом в мою руку.

Он больше не сопротивлялся, когда медики вбежали, срезали с него рубашку и принялись за работу над зияющей дырой в животе.

Кейвен застонал и заплакал.

Он взял меня за руку, и долго извинялся, пока слова не перестали звучать в его голосе.

Как раз в тот момент, когда меня начали переносить в машину скорой помощи, его рука выскользнула из моей хватки, он открыл глаза и позвал меня хриплым голосом:

— Подождите. Как тебя зовут?

Это было последнее слово, которое я когда-либо говорила Кейвену Лоу.

— Уиллоу.

Продолжение следует…