Рабочие замолчали, как воды в рот набрали. Начали переглядываться — видимо, полагали, что я начну препираться, спорить, и уже приготовились защищать свою петицию. Не угадали.

— Егор, то есть, если найдём, кто будет нашу работу делать в наше отсутствие — вопросов нет? — спросил фрезеровщик Андрей.

— Правильно, я все по-честному предлагаю — будет выполнен план, гуляете. Не будет выполнен план — в следующий раз никого не отпущу. Производственная, так сказать, логика налицо.

Возражений не последовало, никто не ожидал, что вопрос удастся урегулировать так просто.

Я записал в блокнот несколько пометок, чтобы не забыть о нашей договорённости, и сказал:

— Ладно, перейдем к следующим пунктам.

А они касались непосредственно инструмента, оснастки и рабочих процессов. Если первые требования были, скорее, бытовыми, то эти уже имели более практическое значение, и касались производства.

Основополагающих пунктов было два. Первый — прона обед. Рабочие объясняли, что уходят на обед раньше положенного времени, просто чтобы избежать длинных очередей в столовой.

— Оно ведь как получается, если пойдешь вовремя, то половину обеда потеряешь, — жаловались они. — В очереди застреваем, бывает, что стоим ипо полчаса! А в оставшиеся десять минут всё быстро надо сжевать — разве это дело!

Мужики выдвинули обоснование, что, выйдя раньше, они получают время на отдых, игры в карты или домино. Вроде бы, невинная просьба, но я понял, что для них это почти как закон.

Я слушал и думал. Ну, действительно, в чём проблема? Они правы. Вся эта система с обедами — неэффективная и раздражающая. Поэтому я не стал возражать.

— Ладно, — сказал я, подбирая слова. — Смотрите, всё так же, как с отпуском. Если ваши досрочные обеды никак не повлияют на выполнение плана, то я не вижу проблем. Идите раньше, кто хочет. Но если производительность снизится — на этом ваше «раньше» и закончится. Я вас понял, вы меня тоже. Ну и, естественно, если вас кто-нибудь поймает в столовой раньше положенного, то разбирайтесь без меня — эти договоренности у нас с вами устные.

Мужики кивнули, и, кажется, все остались довольны. Легко договориться, когда аргументы имеют хоть какое-то логическое зерно. Ну и когда ты, собственно, имеешь желание договариваться. С этим пунктом все было решено.

Но вот второй пункт… Он был гораздо важнее и сложнее. Старые рабочие, которые попали ко мне на участок, справедливо возмущались, что их квалификация не учитывается при распределении работы. Последовали возражения, что им придется выполнять низкоквалифицированные операции, которые не стоят их опыта и мастерства.

— Егор, ты как себе это представляешь? Я что, по-твоему, заусенцы снимать буду? — начал возмущаться один из старых слесарей.

Я вздохнул. Рабочие не любили, когда их квалификацию снижали или хоть как-нибудь ставили под сомнение.

— Я представляю так, что будет работа в бригаде, — ответил я. — На участке будут две-три бригады с одинаковым количеством нормо-часов и одинаковой сложностью деталей. Как вы и что будете распределять между собой — я в это не лезу. Главное, чтобы показатели плана были выполнены.

В принципе, это было адекватное предложение. Я не предлагал делать из них специалистов широкого профиля, а просто говорил о том, как рационально разделить труд, чтобы каждому по силам.

Мужики снова замолчали, переглядываясь, но в их взгляде уже не было агрессии. Предложение действительно было разумным. Возражать не было смысла, и работяги поняли, что я говорю по делу.

— Старший мастер одобряет? — наконец, спросил фрезеровщик Андрей.

— Одобряю, — ответил Серега, все время до этого молчавший.

— Ну, тогда пойдёмте работать, мужики. Вопросов нет! — сказал Андрей, и, протянув мне руку, предложил зафиксировать наше соглашение рукопожатием.

Я сжал его руку. Этот жест был больше чем формальностью. Это было как признание, что мы нашли общий язык.

Следующая часть рабочего дня прошла в постоянной суете. Я следил, чтобы участки заработали на полных оборотах. И не только мой участок, но и остальные. Постоянно приходилось бегать, подгонять, проверять. Вносить корректировки. Я не хотел оставлять на волю случая абсолютно ничего.

Как бы я этого ни хотел, но за один день нам не удалось оптимизировать производственные процессы на все сто. А всё-таки даже в таком формате работа закипела. Производительность возросла с гораздо большим коэффициентом полезного действия. Не идеально, но значительные улучшения были налицо. И это только начало.

Во второй половине дня ко мне подошла Аня.

— Егор, как ты мне это объяснишь? — она сконфуженно протянула мне гладкую пробку и деталь. — Ну-ка, проверь!

Я взял деталь, проверил развернутое отверстие. Проход заходил идеально, как по маслу, непроход не заходил. Проверив несколько раз, я покосился на Аню, пытаясь понять, что же именно ее не устраивает. Мало ли, может, просто стеснялась — и выбрала такой дурацкий способ со мной пообщаться?