— Да я напишу, прям сейчас! Ща, погоди, подавишься своим заявлением.

Наблюдая за словесной перепалкой старшего мастера и мастера первого участка, я вполне понимал, чем руководствуется второй — он считал, что слишком ценен на производстве, и стоит пригрозить увольнением, как Роман все повернет назад. Распространённое заблуждение, потому что незаменимых людей на самом деле нет.

Костя всерьез думал, что только он знает детали, их специфику и нюансы. Ну и после поднятого шума на полном серьезе сел писать заявление, демонстративно бахвалясь:

— Как там этого Рому по отчеству-то величать?

Я подошел к мастеру, сел напротив.

— Не дури, Кость.

— В смысле — не дури? Мне тут на дверь указывают, а ты говоришь, не дури? — искренне возмутился он.

— Ты действительно за забором хочешь оказаться?

— Ха, да если я за забором окажусь, то мой участок встанет! Потом вы будете ещё за мной бегать, уговаривать, чтобы я остался! Вместе с Ромой прибежите!

— Как встанет, так и дальше пойдёт — незаменимых людей нет. Бегать за тобой точно никто не будет, — спокойно объяснил я мастеру первого участка. — Поэтому если ты сейчас серьёзно собрался уходить, то можешь писать заявление, но будь готов к тому, что это всё не шутки, а документ — и что ты по-настоящему уйдёшь.

Он задумался, и задумался крепко — потом посмотрел на меня, и было видно, что Костя малость напрягся, как будто и вправду только теперь начал осознавать реальность происходящего.

— Слушай, Егор, — заговорил он сдавленным голосом. — Думаешь, Ромка моё заявление подпишет?

— Я тебе больше скажу, если ты не напишешь заявление сам, но упорно будешь состоять на той же позиции, то он тебя реально уволит по статье. Играешь с огнём, братец.

Мастер медленно положил ручку на столешницу, покосился на листок, где уже была написана шапка и заголовок — «Заявление». От волнения зажевал губу и тяжело выдохнул.

Я продолжил обрисовывать ситуацию.

— Костя, ты действительно ценный специалист, никто не сомневается в твоей квалификации, но и ты шоры себя сними. Да, твой участок великолепно работает, показатели выполняет лучше всех, но с другими участками в этот момент что происходит? И поверь мне, не помешал бы никакой конец года твоим друзьям из других цехов. Будь они в тебе реально заинтересованы. Я сам лично видел, что в соседний цех требуется мастер. А знаешь, почему отказывают? Да потому что показатели у тебя, — я сделал паузу для лучшего эффекта и только тогда договорил: — дутые.

Он не возражал, слушал внимательно. Это была правда, горькая, но всё-таки правда. Как бы себя Костя ни расхваливал, но против фактов не попрешь. И, возможно, впервые ему кто-то вот так прямо об этом говорит.

— Это не значит, что ты плохо справляешься со своей работой, Кость, — продолжил я. — Это значит, что цех при таком раскладе идёт на дно, и мы пришли в том числе к тебе, как к опытному мастеру, чтобы ты нам помог. Ты крепко подумай, потому что избежать этого не получится. Врагов тебе тут нет, наоборот, все желают, чтобы ты поделился опытом.

Я сказал ему всё, что думаю. Конечно, Костя поменялся в лице, но больше не кричал. Это уже хорошо, потому что в одной на лодке дальше могут плыть только единомышленники.

В комнате мастеров тем временем повисла тишина. Наконец, Костя протянул руку, взял свое заявление, скомкал и выбросил его в мусорное ведро.

— Прав ты всё-таки, Егор, ты хоть и молодой, да голова на плечах есть, — почти шепотом заговорил он. — Я ведь не так понял, думал, меня притесняют, хотят на голову сесть, а я такие вещи как есть пресекаю в корню. Я на заводе уже столько лет работаю… и представляешь, каково мне все это?

— Дело и вправду не в этом, — подтвердил я.

— Слушай, к черту тогда это заявление, раз мужикам надо помочь, значит, помогу! Как-никак мы все вместе коммунизм строим, — уже воодушевлённо продолжал Костя. — Пойду тогда своих работяг собирать на собрание цеховое!

Он встал из-за стола и пошёл на выход. Всё-таки немного надо вот таким старым рабочим, как мастер первого участка. Скажи ему, что он для дела нужен, отметь его полезность для коллектива — и человек будет готов горы свернуть.

Что до цехового собрания, мне тоже следовало собрать свой участок прямо сейчас, чем я и занялся. Слух о том, что мы будем обсуждать, уже просочился в трудовой коллектив, и рабочие шли на собрание со озадаченными лицами. Все новое, даже если это идёт во благо, на первых порах встречают крайне настороженно. Такая уж природа большинства людей — по-настоящему перемен хотят единицы, а остальные предпочитают, чтобы все оставалось так, как было. Никто из рабочих ещё толком не понимал, что будет объявлено, но у всех было устойчивое ощущение, что ничего хорошего ждать не приходится.