— Кирилл Алексеевич, вы обратили внимание как меняется застройка? — сосед по купе господин средних лет протер очки платочком.

— В пространстве или времени?

— Значит обратили внимание, — попутчик довольно кивнул и потянулся к печенью.

Угощение выставил Кирилл. Домашнее, мама и старшая сестренка в дорогу напекли.

С купе поручику повезло. Людей в вагоне мало. Четырехместный отсек на двоих. Попутчик интеллигентного вида банковский работник, в Москву едет по делам. Только не из Чернигова, а из Киева.

— Все меняется, — согласился из вежливости, разговаривать не хотелось. Меланхолия. Легкая светлая грусть.

— Я вот замечаю. Служба обязывает. Вы, как понимаю, больше на самолеты и аэродромы внимание обращаете, а у меня взгляд за сельские усадьбы цепляется. Извините, но само идет, работу оставить можно, а она тебя нет.

— Сергей Павлович, а какое отношение крестьянские дома имеют к вашей службе? Вы же в «Промышленно-крестьянском банке» трудитесь.

— Самое прямое. Мой отдел ведет кредитование закупок «Доброфлота». Это авансирование поставок зерна крестьянами под твердую цену, мукомольные производства, макаронные фабрики, картофель, лен, подсолнечник. Сахарная свекла тоже. Мы же поддерживаем встречные продажи топлива, техники, инструмента, стройматериалов. Вот и приходится ориентироваться, запоминать, внимание на все обращать. Как иначе я пойму, что людям нужно, если лошадиные шоры надену?

— Извините, а твердая цена и встречные поставки, это как? Я грешным делом думал, у нас рынок, цены круглый год скачут, — повернулся к собеседнику Кирилл, вопрос его неожиданно заинтересовал.

Сам Никифоров о сельском хозяйстве представления имел самые смутные, знал примерно тоже самое что остальные коренные горожане. То есть не отличал пшеницу от ржи, лен видел только в виде тканей, считал, что без трактора у крестьянина жизни нет.

— Очень интересное дело. Может знаете, оптовые цены на зерно в страду падают, картофель осенью дешевеет, а весной растёт в цене, хотя кушаем мы каждый год. Мясо зимой дешевле, но только не в Малороссии и южном Туркестане. Соляр же наоборот весной дорожает. Мы на заправках этого не видим, розничные сети сглаживают пульсацию, а вот по крестьянам оптовые скачки бьют очень сильно.

— Покупать топливо заранее, картофель придерживать. Слышал так испокон веков делают.

— Не все могут, — попутчик сплел пальцы перед собой и повернулся к Кириллу. — Крупные хозяйства заводят свои элеваторы, склады, даже холодильники ставят. А простому крестьянину с его дюжиной десятин не по карману. В складчину строить тоже не всегда получается. Приходится от перекупщиков зависеть, а они цены сбивают безбожно.

Вот еще перед Депрессией «Доброфлот» и нашел выход. Где скупили, где сами построили элеваторы, причалы, вывоз организовали. Оптовые склады поставили. А крестьянам предложили сдавать хлеб на корню, еще в поле по твердым ценам. Разумеется, кредит через наш банк открыли.

— Интересно. Получается и кредит висит, и платят дороже чем после сбора урожая. А где выгода?

— В объёмах выгода. Так они всех перекупщиков потеснили. Пусть зарабатывают с пуда меньше, но зато пудов не в пример больше. Во время депрессии, наверное, не помните, — добавил извиняющимся тоном, — «Доброфлот» весь вывоз хлеба за границу под себя подмял. Наши же оптовики сами себе цены сбивали лишь бы продать, а там трава не расти. Кризис, ни у кого денег нет, весь мир в панике, торговля стоит, хуже, чем во время войны. Цены на хлеб ниже некуда упали. Некоторые за бесценок готовы были скидывать. Так «Доброфлот» хлеб зажал, вывоз остановил. У нас в России цены не больно то и падали, а вот на импорте все очень плохо было.

Сергей Петрович отвлёкся, прихлебнул чаёк. Кирилл терпеливо ждал. Рассказ интересный. Не каждый ведь день тебе излагаю доселе неведомое, о чем и не думаешь. Попутчик не простой обыватель, разбирается.

— Так вот. Хлеб на элеваторах лежит спокойненько. Ничего ему не будет. Наши объявляют, дескать вообще продавать ничего не будем. «Нет, господа, вам русского хлеба». Мы лучше на водку перегоним, повеселимся перед Концом Света. А то на макароны пустим. Они долго могут лежать. Кризис кризисом, а кушать людям надо, так цены понемногу пошли вверх. Компания выждала, посчитала, стала суда с хлебом по одному из Дарданелл выпускать. Постепенно излишки продали, а там и новый урожай.

— Интересно, — Кирилл подпер голову кулаком. — А как смогли торговлю монополизировать? Думаю, драка была страшная. Это же большие деньги.

— Отнюдь. Очень удачно под антикризисные меры через Думу провели регулирование экспорта. Правительство отобрало только шесть самых надежных из крупных оптовиков. Им и открыли лицензии. Потребовали заключить мировое соглашение и дуть в одну струю. Неудивительно, две трети экспорта у Доброфлота" оказалось, — Сергей Павлович хихикнул. — Дорогой мой поручик, компания то царю принадлежит. Это его управляющие идею подали, поддержкой заручились, нашему банку настойчиво посоветовали вступить в соглашение и дать низкий процент. Сами понимаете, как все завертелось.

— И работает?

— Еще как. Мы уже зерно почти не продаём, все перерабатываем. Мукой, крупами, кормовыми смесями, макаронами везем. Что остается выгоняем в спирт и тоже вывозим. А нечего на нашем зерне чужакам зарабатывать. Верно говорю?

— Согласен.

Про себя Кирилл подумал: «Что только не услышишь в поезде!». Кто-то из известных писателей подметил — ничто так не располагает к откровенности, как совместное путешествие и случайные попутчики, которых никогда больше в жизни не встретишь, с которыми можно делиться сокровенным не боясь, что это обернется против тебя.