— Я рассортировала бумаги, — продолжила Сюзанна уже деловитым голосом, — часть попахивают криминалом, Юрий переслал их в полицию, но большую часть я предложила передать тебе.

Граф чуть подобрался, уточнил с осторожностью:

— Зачем?

Она сказала с неловкой улыбкой:

— Дело щепетильное, папа. Я же тебе писала, там много закладных на имения, предприятия, земли, даже на большие деньги… От очень известных людей, папа. Не хотелось бы огласки.

Его взгляд стал острее, снова посмотрел на меня. Я указал взглядом, что балом правит его несравненная дочь, блестящий финансист и вообще, кто бы подумал, умница, хоть и женщина.

Наконец он произнес с задержкой:

— И что вы хотите?

Я скромно промолчал, Сюзанна ответила за обоих:

— Можно ли эти закладные вернуть тем несчастным, кто по пьяни или из-за куража так неосторожно заложил своё имущество? Вернуть владельцам, не позоря их. Ты с многими знаком, можешь вернуть в частном порядке.

Он перевёл взгляд на меня, я снова с улыбкой указал взглядом на финансиста в платье. Всё она, всё она. Умная и рассудительная, хоть и в туфельках.

Сюзанна прощебетала:

— Папа, тут ещё полдюжины родовых колец…. Похоже, младшие члены рода то ли в карты проигрались в пух и прах, то ещё почему…

Она выложила на стол перед отцом кольца, улыбнулась мне чуточку виновато, но я подтвердил взглядом, что всё верно, балом правит она, я тут сбоку на подтанцовке.

Дроссельмейер брал кольца по одному, рассматривал не столько эмблемы, сколько сами камни, задумался. Я понял, колеблется, то ли вручить главам Рода, как вообще-то правильно, то ли, не привлекая их внимания, отдать провинившимся.

В том и другом случае ему будут обязаны хоть главы Родов, хоть провинившиеся, а если финансист и задумывается, то разве что как выгоднее поступить ему.

— Я польщён, — произнес он наконец, — что вы доверяете решение мне…

При этом смотрел на меня, хотя Сюзанна улыбается во всю и демонстрирует, что она правит не только Вадбольским, но и вселенной.

— У нас нет того кредита доверия, — сказал я откровенно, — как у вас.

Он улыбнулся, услышав в каком значении я употребил милое финансисту слово «кредит», явно так его ещё не употребляют, для этого словцо должно выйти из узкого круга финансистов.

— За доверие спасибо, — сказал он мне и перевёл взгляд на Сюзанну. — Моя девочка! Я знал, что ты умница, но ты оказалась умнее, чем я ожидал. Намного. Порадую твою маму, очень уж за тебя тревожится.

Он посмотрел на меня, я сказал учтиво:

— Она очень хорошо умеет просчитывать риски. Для финансиста это, наверное, самое важное. Без неё я бы не справился, честно.

Он взглянул на часы на левом запястье, вздохнул, поднялся.

— Мне пора. Что могу сказать?.. Ещё раз, спасибо за доверие. Если что будет нужно, можете обращаться и ко мне. Думаю, в вашем быстро растущем промысле могут появиться и такие сложности, с которыми моя Сюзанна не справится.

— Папа! — воскликнула Сюзанна в великом возмущении. — Да я тут с такими делами справляюсь!..

Он улыбнулся покровительственно, но чуть-чуть, дети ещё не понимают, насколько мир сложен.

Я кивнул, дескать, я мужчина, потому, хоть кадет, но уже понимаю, нам брать эту сложность и эту тяжесть на свои спины и плечи.

Прощаясь, он обнял Сюзанну намного теплее, чем при встрече, сказал:

— Хорошо работаешь, но время от времени заглядывай домой. Мама по тебе скучает.

И, крепко пожав мне руку, сел в автомобиль. Шофёр захлопнул за ним дверцу, отрезая от нас, мы с Сюзанной смотрели, как автомобиль вырулил со двора на улицу, там развернулся и умчался.

Сюзанна ухватили меня за плечо и потрясла.

— Ты слышал?.. Слышал, что он сказал?

— А что сказал?

— Пригласил меня заехать домой!

— Потому что мама скучает, — уточнил я. — Про себя умолчал… Ладно-ладно, не пыхти. Просто не хочет показывать слишком заметно, что и он уже не считает тебя ветреной дурой. По его мнению, ты вполне расчётливая и хитрая.

Он вскрикнула возмущённо:

— Как, как ты меня обозвал? Я расчётливая?

— Но ты же финансист, — сказал я. — Как можно быть нерасчётливой?

— Свинья ты, Вадбольский!

Я подхватил её под руку и повел в дом, она малость отошла, в холле сказала светлым голосом:

— Но ты сумел его обаять. Не знаю как, но отношение к тебе изменилось, никогда бы не поверила, чтоб вот так сразу.

— А было хуже некуда?

Она чуть смутилась, энергично тряхнула головой.

— Нет, но папа считал тебя малость безрассудным. Но сейчас, видишь, даже обещал помочь, если обратишься.

Она посмотрела с ожиданием, я покачал головой.