Так что у меня в обойме, так я по-простонародному называю магазин, двадцать один патрон, что остановят и быка, а уж человека не только остановят, но и отшвырнут.

Убойная дальность пуль сохраняется до полукилометра, но я не попытаюсь стрелять на такие расстояния, и в слона не попаду. И не потому, что руки трясутся, пистолеты не для дальней стрельбы. А вот с пятидесяти шагов попаду хоть в глаз, хоть в открытый рот, рука тверда, и пули наши быстры.

Жаль, такой совершенной красотой и не побахвалишься, ношу в пространственном кармане, но на тот случай, если придётся предъявить револьвер или пистоль, взял в кобуру скрытого ношения американский кольт.

— Работай-работай, — сказал я. — Кто не работает, того не апгрейдят!

Собрав изготовленные пули, Лиза с Лапочкой за эти дни изготовили около двух сотен, ссыпал в пространственную барсетку и торопливо выскочил наверх. Сейчас, когда огородил это место и даже накрыл крышей, точно никто лишний не забредет, могу туда занести столик с прохладительными напитками, а то и кофейник.

Когда вернулся, Сюзанна уже во дворе садилась в свой авто, на лице Антуана явное облегчение, чемоданы графини уже загрузили. Я уже начал беспокоиться, вдруг решила смыться, потом вспомнил, за княгинями вообще таскают обозы с вещами и платьями, Сюзанна ещё и не такая уж и привередливая.

Или это значит, что вместо прежних платьев в столичных магазинах закажет кучу новых.

Когда Антуан начал выруливать со двора за ворота, я остановил Тадэуша, который уже садился за руль. Антуан тут же притормозил, вопросительно посмотрел на меня.

Я чуть приоткрыл его дверцу, выстуживая салон, велел строго:

— Вези её сиятельство прям в Лицей. А я вернусь в дом, возьму носовой платок.

Он посмотрел с непониманием.

— Платок?

— Так и скажи её сиятельству, — посоветовал я. — У меня он в синюю клеточку, а надо в фиолетовую или лиловую! Хочу соответствовать моде.

Из-за его спины донесся элегантный фырк графини.

— Не верь ему, Антуан. Это же Вадбольский! Если какую-то пакость не задумает, то и заснуть не сможет.Поехали! Пусть догоняет.

Их автомобиль сдвинулся с места, а я, не дожидаясь пока скроется вдали, повернулся, готовый вернуться в дом, увидел торопливо шагающего в мою сторону полковника.

— Барон, — сказал он ещё издали, — у меня пара вопросов.

— Здравствуйте, Иван Иванович, — ответил я. — Внимательно слушаю.

— Как я понял, вас отозвали на время зимней сессии?

— Совершено верно, ваше превосходительство.

Он сказал, наблюдая за моим лицом:

— У вас война с соседом?.. Насколько серьёзно?

— Не думаю, — ответил я, — что решится напасть, когда здесь гвардия князя. И хотя вас триста, а у Карницкого несколько тысяч, но само грозное имя Горчакова, сами понимаете…

Он кивнул, лицо расслабилось.

— Понимаю. Барон, вы мне нравитесь, и скажу честно, если люди вашего соседа всё-таки рискнут напасть, они получат хороший урок и от моих людей.

Он протянул мне руку, я крепко пожал.

— Спасибо, полковник.

Я вернулся в дом, слуги кланяются при встрече, но я уже научился не обращать на них внимание, быстро пошёл в сторону подвальных помещений.

В коридоре меня догнал встревоженный Тадэуш.

— Ваше благородие! Что случилось? Я должен что-то знать?

Я развернулся, посмотрел в его полное преданности лицо и вытаращенные глаза.

— Да, — ответил я тихо и таинственно. — О Клятве Крови помнишь?

Он вытянулся в струнку.

— Ваше благородие! Как такое можно забыть?.. Это же теперь в моей крови!

— Вот-вот, — сказал я ещё тише. — У меня есть тайны, вы к ним причастны. Но другие о них знать не должны. Сейчас я пойду в подвал… а когда выйду, это моё дело. Понял? Кто меня спросит, отвечай, барин занят!

Он торопливо кивнул, ещё не понимая, но готовый выполнить всё, даже броситься в огонь, уже видит, я не тот нищий и слабый баронет, которому присягали, а то ли ещё будет!

Я хлопнул его по плечу, так здесь выказывают расположение, открыл тяжёлую дверь подвала, вошёл и, проворачиваясь, перехватил очень внимательный взгляд Тадэуша.

Всё путём, сказал я ему взглядом, хотя такое внимание показалось малость подозрительным, запер тщательно и добавил истошный сигнал тревоги, взвоет — мало не покажется, а затем, не затягивая, шагнул в пространственный туннель.

Головокружения почти не заметил. Ожидал, только мышцы напряглись, эволюция не готовила человека к такому способу перемещения, но непроизвольный ужас только распахнул рот для вопля, а я уже вышел в кабинете дома на Невском.

Всё в порядке, я молодец. Привыкай, дружище, это будет привычно в двадцать втором веке.