Насчет его фирмы тесть не соврал, действительно были финансовые вливания и рост. Все так. Обманули его в другом. Вика. Как будто он не понимал, что происходит.

В последнее время она его на дух не переносила, когда звонил, говорила через нос. А тут внезапно стала к нему липнуть. Все эти разговоры о том, как ей нравится работать, и внезапный интерес к его сыну.

Злой саркастический смех кипел внутри. Что ж Ярцевы так вцепились в его фирму, как будто своих бабок не хватает?! Тошно было осознавать, что его оплетают какой-то паутиной.

Однако и тут пока что смотрел на все молча. Выжидал.

Послезавтра должен был прилететь сын, тогда будет полный расклад.

***

Когда Богдан вернулся, в доме тестя опять был полный аншлаг. Несколько машин, похоже, опять друзья Никиты. Его тошнило от этого шума, он Богдан поднялся в дом. В холл вышла Вика, за руку держала дочь.

– Ой, ты приехал? – попытка изобразить радость.
– Почему так долго?

– Была пробка, — глухо обронил он.

– Да? – жена капризно поджала губы и наклонилась к ребенку. – Никуш, поздоровайся с папой.

Вероника подбежала к нему, он поднял ее на руки и прошел с ней вместе внутрь, пока малышка взахлеб рассказывала ему что-то про деда Мороза. Пришлось еще высидеть ужин, потом еще укладывать дочку спать, потому что она хотела, чтобы папа.

Наконец Вероника уснула, а он еще стоял у окна, заложив руки в карманы.

Дочь Богдан любил, но то ли в сердце как-то атрофировалось что-то, то ли он просто потерял способность что-либо чувствовать.

А сегодня увидел бывшую жену и его пробило. До сих не мог избавиться от этого ощущения.

– Богдан, ты идешь спать? – позвала Вика.

– Давай без меня, — сказал он. – Мне нужно еще поработать.

– Богдан! Сколько можно?!

Он не дослушал, ушел в кабинет.

А завтра собирался выйти на Самохина.

На следующий день с утра пораньше Богдан зашел к себе на фирму. Он еще в первый день заметил, что в офисе изменилось многое. Удовольствия это ему не доставляло, он хмуро наблюдал за всем, молча выслушивал доклады. Отвыкли тут от него, поглядывали странно, слегка настороженно держались. Из старых сотрудников, с кем он начинал, многих уже не было. И в кабинете теперь стояла другая мебель, вычурная и бабская, явно подобранная на Викин вкус.

Наверное, можно было бы наплевать и уступить фирму, при его теперешних возможностях ему не было нужды держаться за нее. Но это было его детище. Он сам поднимал здесь все с нуля. И потому пусть выкусят, отдавать он ничего не собирался.

Окончательное решение пока зрело, он еще не решил, как поступит, выслушивая людей, оценивал ситуацию. Однако под внешним и первоочередным крылось нечто более важное, а внутри отстукивал время невидимый таймер. В какой-то момент как будто щелкнул тумблер, он просто интуитивно почувствовал – все.

Оттуда он направился к Самохину, но прежде созвонился. Тот сделал вид, что рад его видеть.

– Какими судьбами к нам, Богдан Дмитриевич? Проходи, садись. Я уж думал, ты решил там осесть.

– Здравствуй, Владислав Всеволодович, — проговорил Богдан и уселся в предложенное кресло. – Да вот, решил посмотреть, как тут без меня.

– Хах! – усмехнулся Самохин, взглянув на него искоса. – Нормально тут.

И стал перечислять все обо всех, только не то, что Богдана интересовало. Но спрашивать напрямую о бывшей жене не хотел, как будто какой-то блок вставал в душе. Он молча слушал, все больше ощущая досаду. И тут Самохин сам сказал:

– Видел недавно Марину.

Его как будто иглой прошило. Богдан повел плечом и сместился в кресле.

– Да? – произнес ровно, слишком пристально смотрел на него Самохин.

– Выглядит хорошо, помолодела.

Богдан мучительно сглотнул. Вопрос о том, есть ли у нее кто-то, вертелся на языке, но он удержался. А Самохин выждал паузу и выдал:

– Она у Проничева Дениса замом. Знаешь такого?

Пришлось медленно выдохнуть, Богдан прищурился.

– Дениса? Это Захара Проничева сын?

– Аге, его. Он тестя твоего сосед.

Все это вызывало глухое раздражение, но Богдан скучно произнес:

– Я его там не видел.

– Да, Захар там почти не бывает, — сказал Самохин с какой-то странной интонацией. – А вот в «Ангаре» у сына - часто.

И уставился на него.

Чувство, что злость лавой начинает подступать к горлу. Богдан мысленно выругался матом. Это сейчас был намек? Мгновенно перевернулось в душе все, самые дерьмовые мысли в голову полезли. Он просто понял, что все, сейчас его разорвет.