А тут вдруг снова ощутить себя женщиной. Свободной. Красивой.

Нравится мужчинам, ловить на себе их взгляды. Знать, что на тебе кружевное белье, и что тебе всего-то сорок!

Все только начинается.

Переступили через нее? Да и Бог с ними со всеми, совет им да любовь. А ей нужно переступить через прошлое и…

Нет. Не кидаться очертя голову в новые отношения, творить глупости. Кнопка «от дурака» у нее для чего? Это просто было другое качество жизни, когда знаешь себе цену и впервые можешь жить для себя.

Прежде всего, она полностью сменила гардероб, а потом с ходу набросилась на работу. Наверное, потому, что на данном этапе именно работа приносила ей удовлетворение. А то, что «Ангар» преображался и внешне, и изнутри, превращаясь в полноценную фирму с именем, еще и гордость. Теперь у них были неплохие продажи и перспективы роста.

И да, помимо обычных посетителей, особые «гости» к ним в «Ангар» наведывались часто. Каждое двадцать пятое число месяца сына обязательно посещал Захар Проничев. А еще у них регулярно бывал Самохин. Интересовался делами субподрядчика. Марина подозревала, что Владислав Всеволодович в основном заходит попить с ней кофе, но никак не показывала этого. Если ее личное обаяние идет на пользу делу, то пусть оно так и идет.

Кстати, примерно через полгода после того, как она вернулась из поездки, ей позвонил тот художник, Прохор. Спрашивал, нельзя ли написать с нее портрет.

– В-ваши в-волосы. Очень необычные.

Он немного заикался, и даже сквозь гаджет просачивалось его смущение. Было неожиданно, но Марина согласилась. Он назначил ей встречу в своей мастерской, было несколько сеансов, каждый раз этот мужчина смущался, видя ее. И ракурс выбрал достаточно необычный. Он писал ее со спины вполоборота на контражур, и главным пятном на картине были именно волосы, вьющиеся, переливающиеся как серебро.

Но это только на первый взгляд. За этим всем было видно женщину, загадочную и недоступную. Если честно, Марина была поражена. Когда она спросила, сколько должна за работу, тот вымученно улыбнулся и потер руки.

– Нисколько. Это п-подарок.

Ну если так.

Теперь портрет висел в ее комнате на съемной квартире.

Вот еще, кстати. Марина была активно занята поисками квартиры. Большую часть отступных Богдан ей выплатил и скоро должен был рассчитаться полностью.

Год почти прошел.

Когда внезапно случилось непредвиденное.

глава 11

Марина была на работе, когда ей пришло извещение.

Троюродная тетя, их с Симой отца сводная сестра. Родители с ней практически не общались, какая черная кошка пробежала между ними, Марина не знала. Да и родители рано ушли из жизни. После этого тетя Таня резко оборвала все контакты и уехала жить в деревню. Из всей семьи она переписывалась только с Мариной, а в последние год-два и это прекратилось.

И вот сейчас эта тетя Таня скончалась и оставила ей в наследство полдома где-то в глуши. Но это было еще не все. Оказалось, что у тети Тани была дочь, сирота, которую та удочерила. Ребром встал вопрос, либо кто-то берет на себя опеку над ребенком, либо девочку определят назад в детский дом.

Ехать туда было около восемнадцати часов, Марина собралась в тот же день. Хотела одна, но тут на дыбы встала Сима.

– Не поедешь одна в эту глушь. Спятила? Там неизвестно, по каким пердям ехать придется, да еще ночью! Степа отвезет.

Потом они ехали на внедорожнике мужа сестры. Он молча вел машину, Сима тихо ругалась сквозь зубы, поминая на все лады геморрои и родственников, Марина отрешенно смотрела в окно. Еще дома успели обгроворить, что сестра будет писать отказ. Хотя ей полагалась какая-то доля от дома, Сима вообще не хотела туда соваться. Марина и сама понимала, что там, скорее всего, одни проблемы. Она думала только о девочке.

Добрались до места они ближе к полудню, вымотанные смертельно. Дороги оказались именно такими, только еще хуже. Пока расспросили, пока дом нашли, пока перекусили хоть чем-то, было около двух.

Тогда же и выяснилось, что тетку уже успели похоронить, у них, де, не принято держать покойника долго. Но осталась сиротка, Даша, пятнадцать лет, детдомовка, взрослая уже, работать может. А дом есть, да, но на нем обременения, долг за свет и за воду… У Марины понемногу начинало звенеть в ушах.

Все это сыпалось на голову, нарастая как снежный ком. Но разом оборвалось, когда она вошла в дом и увидела девочку. Худенькая, бледная, совсем одна в пустой комнате. Какая-то… словно не от мира сего. Русые волосы подстрижены под каре, заплаканные темные глаза просто огромные, тонкие, почти прозрачные руки на коленях скорбно сложены.