Планы у него конечно наполеоновские, но говорить напрямую, о том что ты хочешь подмять под себя всю базу, глупо даже для него. Хотя, какое мне вообще дело? Что с ним, что без него, вряд ли у меня что-то поменяется. Уже появилось пару вариантов. Меня взрывники вербуют. Кстати о них, Быков пришeл в себя. Ест, передвигается на своих двоих и говорит. Вот только, как будто не помнит, что произошло. Он же как только соображать начал, к нему сразу Полковник пошeл, Зима настоял, чтобы и нас взяли, мало ли чего. Спрашивал, что да как, а Быков только и делает удивленные глаза, мол да, Ярого с Чужим знаю, в детдоме вместе были, потом на базе с военными. Вас Станислав Сергеевич помню, нормальный мужик. Молния? Какая ещe Молния? Никаких Юлей знать не знаю.

Оказалось у нас даже психиатр имеется, тот тоже беседы беседовал. В итоге сказал, мол шок, психика травмирующие воспоминания подавляет и всe в этом духе. Интересно, а если меня так шокирует, что именно забуду я? Да что вообще я могу забыть? Моя психика не посчитала нужным, оставить меня без образов убийства моей матери, моим отцом. Хотя толк всe таки есть, с того времени мне абсолютно на всe наплевать. Хотя, даже не знаю теперь, так ли это? Наверное это мой механизм защиты.

Пару раз всего говорил с Быковым. Первый раз, когда он ещe в лазарете валялся, но там я всего лишь поздоровался с ним, тот помахал мне в ответ так активно, что казалось взлетит. Уже немного позже удалось поговорить нормально. Мы тогда возвращались вместе с ним с экзамена сапeрного. Оба кстати сдали, несмотря на то, что Быков чуть нас всех дружно не подорвал, случайно или нет, не знаю. Кроме меня этого ни кто не заметил, да я бы и сам не понял, если бы Быков мне не подмигнул и рубанул леску впереди себя. Единственное, что я успел, это крепко зажмурится. Взрыва не было, по ощущениям, я был жив, так что открыл сначала один глаз, затем следующий. Быков уже отвернулся от меня. Пугает или издевается, не знаю.

— Ты живeшь напротив? Думал, переселят в общие. — это было первое, что сказал я, на протяжении всего пути.

— Честно тебе сказать? Я вообще не помню где ночую, сказали сюда идти, я иду, да и шмотки все мои здесь, и не только мои… — как-то рассеянно закончил он.

— Тебе так и не сказали? — я вдруг от чего разозлился.

— Давай зайдeм. — предложил он.

Дверь тяжело скрипнула, в нос ударил запах табачного дыма. С вентиляцией тут явные проблемы, хотя неудивительно, мы ведь глубоко под землeй. Мол, скажите спасибо, что вообще кислород есть.

— Данил, а чё происходит то? — спросил он тут же. — Что-то произошло, да? Все смотрят на меня так, как будто я ветеран войны без ног.

Я смотрел на него из под полуприкрытых век.

— Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас прав.

— Расскажешь?

— Я бы рад, только сам ничего не понимаю. — устало вздохнул я. — Всe ждал, пока ты в сознание придeшь и расскажешь.

— А если в общих чертах?

— Отряд у тебя погиб, почти весь.

— Почти?

— В живых только двое, ты и Антон Михеев с позывным Барыга.

— Тот самый? — на всякие уточнил он.

— Ага.

— А чe я с этим наркотом в отряде забыл?

— Да у вас там вообще одни фрики были. — заржал я и Бык улыбнулся.

— Кто погиб? — спросил он и я перестал улыбаться.

— Степан Чужой, Константин Яровых, Елизавета Павлова и Юлия Бондаренко, а так же пилот Васильев. — отрапортовал я.

Быков тяжело опустился на стул и зажёг сигарету, протянул мне и зажёг вторую.

— Здесь раньше банка стояла, стеклянная такая. — пробормотал он так же рассеянно.

— Зима разбил.

— Гандон. — улыбнулся он и стряхнул прямо на стол.

Я поступил также.

— Что мне делать, Данил?

— Если бы я знал, Юра. — тяжело вздохнул я. — Когда теряешь всe, что у тебя было, тяжело начать заново, но нужно это сделать.

— Ты терял? — спросил он.

Я кивнул.

Он провeл рукой по eжику тeмных волос.

— Я потерял не всe, у меня ещe есть это. — он закатал рукав и показал мне тату на сгибе локтя. Там был его позывной и точно такое же слово, как и у меня самого.

— Устроишь себе апгрейд, Бык? — ухмыльнулся я, и закатав собственный рукав, поставил локоть на стол. На моей руке красовался позывной Косолапый, на его Бык.

— А то! — басом загоготал он и сжал мою руку своей.

После рукопожатия он улыбнулся и спросил.

— Слушай, а мы с тобой корешами были?

— Были. — соврал я.

Я будто кожей чувствовал, что именно эта ложь ему сейчас необходима, как воздух, просто знать, что не все его друзья погибли.

— Я тут по ящикам немного порылся. — он встал и зашагал к стеллажу. — Во! — продемонстрировал он мне бутылку водки, которую выудил из серой аптечки. — Помянуть надо ребят.

Пили из металлических кружек. Сначала поминали, потом травили анекдоты, потом помню, плакали.

— Костика жалко пиздец, такой смешной был. — всхлипнул он.

— Но бесячий, жуть. — еле улыбнулся я. — А Родной, вот Родной человеком был, не то что эта сука, Зима.

— За парней.

Чокнулись так, что содержимое кружек, щедро окатило нас обоих.

Несколько раз грабили повариху в столовой, но из жалости к Юркиной амнезии, она поклялась молчать и сунула банку солений. Подглядывали за бабами в душевой. Громко смеялись и даже несколько раз пытались подраться с вояками. Нас терпеливо уводили обратно в комнату второго отряда. Грозились Станиславом Сергеевичем. Я кажется послал кого-то, а мой лучший друг даже снял штаны и проиллюстрировал куда именно я их посылаю. Такой наглости уже терпеть никто не стал и в Юркину ногу выстрелили холостыми. Я тоже терпеть не стал и даже выхватил нож. На удивление, сам Юра начал меня успокаивать и отвeл обратно в комнату.