Поэтому я заставил себя успокоиться и вошел вслед за агентом ТК в его кабинет. Уселся на предложенный им стул, огляделся — обычное рабочее место служащего не слишком высокого ранга — и стал ждать продолжения.

— Итак, вчера вы видели человека, который представился моим именем? — начал Хасимото.

— Не только представился, он еще удостоверение служебное показал, — кивнул я. — И был не один. С группой других сотрудников вашего ведомства он прибыл в наш дом, чтобы арестовать моего деда, Алексея Яковлевича Брюса, за участие в заговоре против трона.

— ЧТО?!

А вот тут выдержка изменила уже потомку самураев. Он вскочил, бросил: 'Оставайтесь здесь, граф и выскочил из кабинета с такой скоростью, будто сам император российский приказал ему срочно явиться.

Не так я планировал провести сегодняшнее утро, не так. Думал, помурыжат немного, от специалиста к специалисту попинают, но в конце концов сами сделают копии с финансовых документов книг семьи Брюсов и выдадут их мне на руки. Иного и не предполагал — не было у особистов причин зажимать нужные мне бумаги. А то ведь можно и на жалобу от сиятельного, пусть и малолетнего, графа нарваться. Оно им надо? Тем более, что речь шла о копиях, а не оригинале.

А в итоге влетел, как говорится, обеими ногами в жир. И сейчас пытался понять, к чему мой поход в Тайную Канцелярию приведет. Главным образом, конечно, думал о том — не станет ли по итогу хуже.

Сперва настоящий Хасимото притащил какое-то начальство. Пожилой, даже уже старый мужчина, очень невысокого роста, но при этом невероятно широкий в плечах, пронзил меня ледяным взглядом, зачем-то кивнул японцу, а после внезапно и очень тепло улыбнулся. Ни дать ни взять — добрый дедушка, встретивший любимого внука после долгой разлуки.

— Здравствуй, Роман, — хриплым и наглухо прокуренным голосом произнес он. — Уж не знаю, помнишь ли ты меня, но мы с тобой знакомы. Я Барух Леви, друг твоего дедушки.

Я неуверенно кивнул. Никого похожего в окружении деда я, конечно же, не помнил. По крайней мере, в гости он не приходил на моей памяти ни разу. Что он в моем взгляде прочитал безошибочно, но не смутился — реципиент-то не всегда был при памяти до моего появления.

Похоже, старого еврея сюда притащили, чтобы убедиться в том, что я именно тот человек, за которого себя выдаю. И он опознание провел. Ну, а то, что он явно был старше по званию Хасимото, я понял по следующей фразе престарелого особиста.

— Ты, Олежа, погуляй пока, а мы с юношей поговорим приватно. И молчком, понял меня?

— Конечно, Барух Моисеевич! — вытянулся в струну японец — хозяин кабинета, так-то — и поспешно скрылся за дверью.

А мой новый собеседник спокойно уселся на место владельца, уперся локтями в столешницу, сложил ладони под подбородком и уставился на меня тем же холодным взглядом.

Если кто-то будет вам рассказывать, что пожилые евреи становятся благообразными и милыми — не верьте. Этот человек был высечен изо льда, причем явно инопланетного происхождения. Где-нибудь на Меркурии, если мне память не изменяет, глыбу подобрали, как-то на Землю доставили, а потом сделали из нее человека.

— Расскажи мне всё. Очень подробно. — приказал он.

Именно приказал. От проглянувшего на короткий миг доброго дедушки в Барухе Леви не осталось и следа.

Скрывать — в этом вопросе — мне было нечего. Я начал с момента, как вернулся домой из школы и увидел черный «воронок» службы. Особист стал подкидывать наводящие вопросы. И тогда я действительно смог вспомнить целую кучу подробностей, которые раньше как-то не бросились в глаза. Например, что не было группы захвата. Деда — на минуточку, грандмастера земли! — выводили под руки люди в штатском. И он, способный устроить локальный Армагеддон, не сопротивлялся!

Всплыло в памяти, что он даже не посмотрел в мою сторону, когда я дурниной орал: «Деда, деда. Мог, но не повернул головы. Я тогда почему-то решил, что это он от стыда — еще бы, прославленного 'железного Брюса» пакуют свои же!

Третья деталь — оцепление. Его тоже не было. А оно, при захвате сильных одаренных, должно было, по логике, иметься. Хотя бы для того, чтобы не подставить под удар гражданских.

Короче, дал я маху. Много чего тогда не заметил — то есть заметил, зрение и память у меня цепкие — но не придал значения. А под наводящими вопросами Баруха Моисеевича посмотрел на сцену ареста (или похищения) деда совсем другими глазами.

В свое оправдание могу сказать, что в этом мире с подобным я сталкивался впервые. И не имел достаточного опыта и знаний о работе здешних специальных структур.

— Вот, значит, как… — узнав всё, что хотел, Леви как-то осунулся. — Хреново, Рома…

— Что именно?

— Да всё! — рубанул мой собеседник. — Впрочем, теперь это не твоя забота.

— Так, стоп! Моего деда похитили неизвестные, которые выдавали себя под вашу службу, а вы мне говорите, что это не моя забота!

Я позволил голосу взлететь — пацан в шестнадцать, какой бы он ни был воспитанный в строгих традициях граф, должен вести себя именно так — и даже поднялся на ноги. То есть, изобразил предельную степень возмущения. Как и положено внуку, переживающему за деда.