— Коли не найдёте, господин граф, или дедушка ваш откажется его брать, вы мне скажите. Я его домой возьму. Один я, хочется порой с живой душой словом перекинуться, а пёс-то ваш собеседник редкостный! И слушать умеет, и со своим мнением не лезет, ха-ха!

— Буду иметь в виду, Матвей Васильевич. А я ведь к вам не только за Унием пришёл. Вот.

С этими словами я протянул смотрителю предписание от Гром Михалыча.

— Шесть часов? — удивился тот. — Чего ж вы такого учудили, ваша светлость?

— Да морду одному заносчивому типу поправил… При свидетелях.

— А вот это правильно! — внезапно одобрил сторож мой залёт. — Исподтишка только воры да убийцы бьют, а благородному не должно лицо прятать!

Я с удивлением посмотрел на дядьку Матвея. А тот, заметив мой невысказанный вопрос, подбоченился и выдал:

— Во второй Мадьярской кампании участвовал. При графе Остермане, командующим Второго Пехотного Корпуса ординарцем служил. Вот и нахватался дворянских присказок.

Мне осталось только со значением покивать, мол, ну ничего себе биография. Хотя, по правде сказать, сильно я сомневался, что профессиональный военный, такой, как граф Остерман, говорил про честные схватки. Война — путь обмана. Ханец Сунцзы об этом не в одном из миров писал.

— А может, господин граф, мне вам отработку закрыть? — лукаво прищурился смотритель. — Напишу честь по чести, мол, указанный срок отработал в два дня. Чего вам руки мозолить?

Вот они преимущества лояльности незначительных служащих и младших чинов. Только ради этого стоит быть с ними вежливым и справедливым. Однако принять его предложение я не мог. Тут же свалюсь вниз с постамента, куда отставной солдат меня уже поставил.

— Спасибо, конечно, Матвей Васильевич, но я работы не боюсь. К тому же планировал волонтёром при госпитале поработать, а там тоже и дерьма, и грязи хватает. Надо привыкать. Так что, нарезайте задачи — буду исполнять!

— Ну, воля ваша, конечно, — голос сторожа хоть и выражал сомнения, но блеск глаз однозначно сообщал, что решение я принял правильное. — Для начала у кролей бы прибраться. А там подходите, ещё скажу что надо.

Скормив Унию обе котлеты в тесте, я вооружился инструментарием и отправился в клетку к ушастым засранцам. Нагрёб два здоровенных ведра слежавшейся влажной соломы, выскреб клетки, упаковал в герметичные мешки, чтобы не воняло, и потащил к мусорным контейнерам, стоящим в самом дальнем конце заднего двора школы, куда вёл отдельный служебный въезд. По пути поведал земляку о предложении купеческой дочери и поинтересовался его мнением.

Тот, выслушав, тихонько гавкнул три раза.

— Тоже в сомнениях? Вот и я. С одной стороны, я от ее присяги только выигрываю, с другой… Не знаю как сказать — больно своевременно всё.

Уний согласился. Мы стали рассуждать на тему, кому бы это было выгодно. В смысле, я накидывал, а товарищ соглашался или нет. Так дошагали до мусорных контейнеров, положили мешки в тот, что для органики, и отправились обратно. Так ни к чему и не придя.

Однако дальнейший спор по Строевой продолжить не удалось. Нам помешал Алалыкин, который тоже решил явиться на отработку, пусть и с опозданием. Правда, направлялся он почему-то не к домику смотрителя, а нам наперерез.

— Думаешь, будет добавки просить? — тихонько спросил я у Уния, пока баронет нас ещё не слышал. Про стычку с одноклассником я ему уже всё рассказал.

— Однозначно! — радостным и энергичным гавом согласился со мной товарищ.

— Брюс, ты вконец охренел, что ли?!

Орать Алалыкин начал издали, ровно с такого расстояния, когда я уже мог его слышать. Хмыкнув, я подставил пятерню и Уний её с готовностью отбил. По всему выходило, что в своих предположениях мы не ошиблись.

— Ну, возможно, — негромко согласился я. — Скорее, да. Ещё было бы интересно узнать в чём именно?

— Настю не трогай!

Вот это поворот! Мы даже с Унием переглянулись, до того неожиданным вышло заявление Михаила. Это, что же получается, у нашего породистого красавчика роман с купеческой дочкой? Мезальянс, однако, хотя ничего такого, что выходило бы за рамки нормы.

— И не планировал, Миша. — я даже руки поднял примирительно. Ну в самом деле, что его, второй раз за день лупить?

— Я всё знаю!

— О чём же?

— О том, что ты её в личные вассалы берёшь!

— Уний, гавкни на него с угрозой, — попросил я земляка на родном для нас обоих языке, выгадывая немного времени на размышления. А то уж больно стремительно развивались события.

Тот без промедления разразился яростным лаем и даже вперёд продвинулся, мол, сейчас как кинусь! Алалыкин тут же сделал пару шагов назад, пряча за спиной правую руку. Наверняка создавал боевой конструкт для боя с огромным псом.

— Фу, Уний! Что на тебя нашло?! Место!

И пока вся эта постановка работала — собакен опускал уши и со скулежом уходил мне за спину — я как раз успел обдумать всё, что касалось причины очередного витка вражды с одноклассником.

Ничего сложного, на самом деле. Откуда он узнал о разговоре, в котором участвовало только два человека? От одного из них, естественно. Я с ним не делился, остаётся Настя. Можно усложнить и предположить, что Строева сказала Горшковой, та — Ломову, а он уже Алалыкину. Но мы не будем усложнять, поэтому по данному вопросу — чек.