Я всегда предпочитал качество количеству, доказательством тому служит тот факт, что я не трахался уже более восьми лет. Или больше? Черт, я даже не мог вспомнить, а это уже о чем-то говорит. Но даже до моего короткого пребывания в тюрьме я был очень разборчив в выборе потенциальных партнерш. И минимальным требованием всегда была справка о хорошем состоянии здоровья.

Можно подумать, что это легко, но факты говорят об обратном. Я знал это, поскольку много лет посещал бордели моего отца, чтобы взымать плату. А когда ты знаком с внутренним устройством борделей, ты становишься немного разборчивее. Количество случаев, когда проститутки отказываются закругляться, просто безумно, и я могу только представить, какое дерьмо они распространяют в борделях и за их пределами. Это не говоря уже о случаях в моей собственной семье…

Прямо как Дарио, который даже сейчас высокомерно фыркает, как будто засунуть свой член в рот шлюхе — это такое достижение. Впрочем… Я сомневаюсь, что кто-то трахнул бы его бесплатно, так что возможно так и есть.

— Дарио, — Циско вскидывает бровь, после чего Дарио быстро замолкает. Надувшись, он сосредоточивает свое внимание на шлюхе у его ног.

Если кто и способен держать этих двоих в узде, так это Циско. Он всего на несколько лет старше их, но по зрелости и жизненному опыту опережает на десятилетия.

И это видно.

Будучи наследником своего отца, именно он отдает приказы в отсутствие дона. А поскольку здоровье моего брата прогрессивно ухудшается, и он уже не может передвигаться иначе как в инвалидном кресле, Циско отвечает за все. Хотя он на четыре года младше меня, я могу только подчиняться, поскольку просто соблюдаю субординацию. Но это не трудно. Не тогда, когда я уважаю этого человека и соглашаюсь с его решениями.

Моему брату повезло, что его первенец не был таким идиотом, как Дарио, иначе у нас на была бы революция.

— Не скажу, что скучал по этому. — бормочу себе под нос, внезапно холодная камера кажется мне более привлекательной, чем детские разборки. — Почему бы нам не перейти к сути этого собрания, — киваю я им.

— Гуэрра, — выпаливает Амо, но тут же умолкает, когда Циско бросает на него мрачный взгляд.

— Я знаю, что ты только… — Циско смотрит на часы: — Двадцать один час, как вышел из тюрьмы, дядя. Но эта работа требует твоего опыта.

— Выкладывай. — Я откидываюсь назад, любопытствуя, что они скажут.

Прошло меньше дня с тех пор, как меня выпустили из тюрьмы, но не похоже, что у меня есть какие-то нерешенные дела. В конце концов, я отдал всю свою жизнь Фамильи. Из-за них я отсидел, но из-за них же я и вышел раньше срока.

Уголок моего рта приподнимается, когда я вспоминаю, как меня поймали полицейские. В глуши, не заботясь о том, кто может услышать или увидеть, я просто сорвался. Мои кулаки были красными от крови, когда я бил уже мертвого человека. Я остановился только тогда, когда меня осветили фары.

Столкнувшись с неопровержимыми доказательствами, никто не мог ничего сделать, чтобы я ушел от ответственности. Поэтому меня обвинили в непредумышленном убийстве и приговорили к пожизненному заключению. Конечно, несколько взяток здесь, несколько угроз там, и мне удалось выйти на свободу досрочно.

Но это не значит, что время, проведенное за решеткой, не наложило на меня свой отпечаток. Черт, мне еще предстоит узнать, насколько сильно четыре стены и изысканная компания могут изменить человека за пять лет.

И у меня останется вечное напоминание, которое будет смотреть мне в лицо каждый раз, когда я буду смотреться в зеркало, неровные линии, пересекающие мое лицо, как вечное напоминание о том, что может случиться, когда ты самый ненавистный человек там.

Тюрьма не так уж приятна, когда ты являешься членом самой замкнутой преступной семьи на Восточном побережье. Может, я и не был на войне, но я привык спать с открытым глазом, чтобы избежать ножевого ранения в критические места. В любое другое место? Хорошо. Бывает. Но если царапина здесь, царапина там — это не повод для беспокойства, то смертельное ранение — да. Я все еще ценю свою жизнь, хотя это может и не казаться таковым.

— Что с Гуэрра? — Я скрежещу зубами, когда произношу это имя.

Они, причина, по которой мы — самая изолируемая преступная семья.

Конфликт с Гуэрра зародился на континенте, еще до того, как наши семьи приехали в Америку, чтобы начать новую жизнь. Есть разные версии, в зависимости от того, кого вы спросите. От земельных споров, предательства до просто ссоры из-за женщин — а когда их не было?

Насколько я понял, ссора произошла из-за одной конкретной женщины, которая играла с двумя мужчинами одновременно — Гуэрра и ДеВиллем.