Но когда я смотрю на еду, мой рот наполняется слюной, как от голода, так и от возвращающегося желания прочистить желудок. Мои ноги не перестают дрожать, и я стучу подошвами по полу, чтобы скрыть свою реакцию.

На моем лице застыла улыбка, как будто все в порядке.

Хотя все совсем не так.

— Ты не ешь? — Анна задает вопрос, которого я боялась. — Это твой любимый, — говорит она, откусывая от небольшого пирожного.

— Задумалась, — машу рукой, растягивая щеки в болезненную улыбку.

Рука лежит на столе, ближе к еде. Если бы я только могла…

Сделав два глубоких вдоха, беру в руки воздушный хлебец, на котором лежит моя любимая еда. Открыв рот, откусываю маленький кусочек сэндвича и заставляю себя проглотить.

Девочки, видя, что я ем, возвращаются к своему предыдущему разговору, их любопытство успокоилось.

Не то чтобы их волновало, ем я или нет. Но их волнует, морю ли я себя голодом или сижу на строгой диете, потому что это еще одна информация, которую можно использовать против меня.

Видите ли, они не мои подруги и никогда ими не были. Не мои настоящие друзья. Они те, кого общество диктует мне в друзья. У них есть статус, богатство, воспитание. Они ходят в одну и ту же частную академию, живут в одном и том же районе Верхнего Ист-Сайда и обедают в самых эксклюзивных ресторанах.

Они — те люди, с которыми мой отец хочет, чтобы я подружилась. И как послушная дочь, которой я являюсь, я так и сделала.

— В эту пятницу в доме Томми будет вечеринка, — вдруг говорит Анна, и я перевожу взгляд на нее.

Бросив сэндвич на тарелку, я опускаю руки на колени, и сжимаю кулаки, так как знаю, что сейчас произойдет.

— Мы должны встретиться у меня заранее, — говорит Линдси. — Мы можем нарядиться, и я покажу вам свое новое платье от Louis Vuitton. Мне сшили его на заказ в Париже на прошлой неделе…

Отключившись, я внезапно устремляю свой взгляд на наручные часы, отсчитывающие минуты до того момента, когда я смогу выйти из-за стола.

— Ты ведь придешь, да? — обращается ко мне Анна, и я дважды моргаю, приходя в себя.

— Конечно, — отвечаю я с фальшивой улыбкой. — Ни за что бы не пропустила. Там будут все, верно?

— Именно. Это последняя вечеринка перед тем, как все уйдут на летние каникулы, — говорит она с досадой. — Где ты проведешь свои в этом году? В Милане?

— В Каннах. В особняке моего дяди, — рассеянно отвечаю я.

Это место, где вся семья встречается и замышляет свои различные незаконные дела. Но мне не положено этого знать.

— Наверное, круто быть европейцем, — бормочет Анна себе под нос.

Я просто пожимаю плечами, не удостоив ее ответом.

Вскоре трапеза заканчивается, и я наконец-то освобождаюсь от своих социальных обязательств на этот день. Выйдя из отеля, меня уже ожидает машина. Мой телохранитель, Мануэльо, кивает мне и открывает мне дверь.

— Домой? — спрашивает он, когда я оказываюсь внутри.

Я слегка качаю головой.

— Мне нужно взять несколько книг для школы в «Стрэнд». Нужно несколько старых изданий для задания, — лгу я.

Мануэлло поджимает губы и скептически смотрит на меня.

— Это для последнего задания, — исправляюсь я, поскольку он прекрасно знает, что школа заканчивается через несколько недель.

Он неохотно кивает, давая указание водителю ехать в сторону «Стрэнда». Не отрывая глаз от часов, я слежу за секундами, которые проходят, пока мы пробираемся через адские пробки в центре города. Я стараюсь не думать о том, что мы едем по второй полосе, далеко от тротуара, где Мануэлло мог бы быстро остановиться, чтобы я могла выйти и вздохнуть спокойно. Или о том, что повсюду машины, в какофонии звуков они заглушают все, даже мой голос.

Вдруг у меня мелькает воспоминание, как я в панике выбираюсь из движущейся машины, в окружение других скоростных машин, брошенная на произвол судьбы.

Но как только я понимаю направление своих мыслей, я заставляю себя думать о чем-то другом, сжимаю руку и мысленно считаю до десяти.

Вроде как, это помогает. Немного.

И пока едем дальше, я пытаюсь думать о книгах, которые смогу просмотреть в «Стрэнде», поскольку знаю, что это может быть последний раз, когда я смогу это сделать до нашего отъезда в Европу.