Однако зал, в котором Вейлор обычно творил, в этот раз был заперт. Только Мел не обманывалась – чуткий слух уловил за дверью какую-то возню и едва различимые вздохи.

Король был мужчиной и, как любой мужчина, любил красоту женского тела. Жены у него не было, зато любовниц он менял часто и с превеликим удовольствием и щедро откупался, когда надоедали. Поэтому девицы были не против. Побыть фавориткой короля хоть недолго – не это ли великое счастье?

Обычно Мел просто уходила, но тут замерла, прислонившись ладонями к лакированной поверхности двери. Ей было плевать, чем там занимается король. Ее терзала мысль о том, что кхассер – тоже мужчина…

На следующий день из Башни Мастеров, расположенной на Южном побережье, в город пожаловал сам магистр воспоминаний Рамэй. Узнав о том, что пленили кхассера, он прибыл в Асоллу, чтобы лично провести процедуру раскрытия. Своим ученикам, подмастерьям, да и мастерам тоже, он не мог доверить такую тонкую и, самое главное, интересную работу.

– Я хочу знать все, что у этого мерзавца в голове, – король с нескрываемым азартом потирал руки.

В последнее время у него было прекрасное настроение: амулет сам приплыл в руки, машина почти заработала, кхассер на цепи.

– Не переживайте, ваше величество, достанем все, – сдержано улыбался Рамэй, готовясь к процедуре.

Он выставил свой внушительный саквояж на стол, раскрыл его и, расстелив белоснежную салфетку, начал выкладывать приспособления: цветные кристаллы разной формы, непонятные металлические крюки и устрашающего вида щипцы. И в самом конце бережно достал деревянную коробку с маленьким замком.

– У нас есть и корона, и зеркало, – небрежно заметил Вейлор.

– Я работаю только со своим прибором. Настройка остальных мне неизвестна, и я не хочу тратить время на ее изучение.

– Другие не изучали.

– Поэтому они в лучшем случае мастера, а я магистр, – учтиво поклонился Рамэй, – ведите пленника. Я почти готов.

Вейлор кивком отправил Мелену за кхассером.

И пока она шла в свою комнату, на душе отчаянно скребли кошки. Не нравился ей этот Рамэй. Слишком слащавый, заносчивый и слишком высокого мнения о себе – уже забыл, кто помог ни в чем не выдающемуся мастеру получить вожделенное место магистра. Но свое дело он любил, был готов копаться в чужих головах днями напролет, не заморачиваясь моральными нормами и муками совести. Сколько бедолаг он сжег, пытаясь докопаться до правды? Скольких сделал калеками и дураками? Не хотелось, чтобы и андракиец удостоился такой участи. Оправдывая свою тревогу ценностью этого пленника для Милрадии, Мел угрюмо размышляла о том, что Рамэя нужно строго контролировать.

– Просыпаемся, котик, – без тени улыбки приказала она, едва переступив порог комнаты, – у нас с тобой прогулка.

В этот раз Маэс не стал дожидаться, когда она вздернет его на ноги, и поднялся сам. Размял затекшие плечи, потянулся, действительно напоминая большого сытого кота, и уставился на нее.

Мелена сняла с него цепи:

– За мной.

Вести его в открытую было слишком опасно. Тяжело контролировать зверя, когда кругом много людей, все галдят, тычут в него пальцами и пытаются оказаться поближе, чтобы хорошенько рассмотреть, не осознавая, что ему достаточно одного стремительного движения, чтобы переломить чью-нибудь шею. Поэтому Мел повела его тайными путями, недоступными прислуге и другим обитателям замка.

Они шли темными узкими переходами, спрятанными в толще стен, через сырое мрачное подземелье, в котором не умолкала капель и сновали жирные крысы. При появлении кхассера они замирали и медленно пятились, не сводя с него блестящих бусинок-глаз – боялись, мгновенно распознавая в нем безжалостного хищника.

– Куда мы идем? – поинтересовался он.

– Шагай.

– Я шагаю. Куда мы идем?

– Сегодня твой день, кхассер. В Асоллу прибыл сам магистр Рамэй, и он с огромным удовольствием вытащит из твоей головы все воспоминания. Говорят, это немного больно…

Она лукавила. На самом деле те, на кого надевали Корону Воспоминаний, кричали до хрипоты, срывали голос и ногти на пальцах, потому что скребли деревянные ручки кресла, пытаясь освободиться. Давились собственной кровью и не могли дышать.

Да. Это было очень больно. Всегда. Но почему-то сегодня Мел это не радовало.

Больше не сказав ни слова, они поднялись на два пролета по скрипучей деревянной лестнице и оказались перед невысокой деревянной дверью, за которой их уже ждали. Мел пропустила вперед кхассера, зашла следом и указала на деревянный крепкий стул, стоявший в центре. К его высокой спинке крепился широкий кожаный пояс, а к подлокотникам и ножкам – металлические скобы.

– Садись.

Пока она пристегивала руки Маэса и затягивала пряжку кожаной ленты на груди, Рамэй ходил вокруг и с нескрываемым интересом рассматривал кхассера:

– Какой крупный образец. И сильный, – он даже потрогал плечо кхассера, но тут же отдернул руку, поймав его убийственно-мрачный взгляд, – и злой…

– Хватит болтать! Приступай! – Король Вейлор сидел на старом кресле возле стены и нетерпеливо постукивал кулаком по колену. – Мне нужно знать все!

– Как скажете, мой король. Все так все.