Одновременно раздался звероподобный рев сержантов с автоматами:

– Оружие на пол!!! Медленно!! Двумя пальцами! Лечь!! Руки на затылок!!!

Рославлев быстро глянулся. Назревал большой тарарам. По коридору забухали сапоги, а через считанные секунды появился лично начальник первого отдела Леонтьев. В руке у того был взведенный ТТ. В сторонке очень старательно не отсвечивали случайные свидетели.

– Петр Витальевич, - голос товарища Александрова сделался ну совершенно обыденным, - произошло здесь вот что...

Последовало краткое описание, закончившееся многозначительной, хотя и ожидаемой фразой:

– Мне нужна срочная связь с товарищем наркомом. Это дело его прямо касается.

Леонтьев среагировал правильно. Он еще раз оглядел все и всех в вестибюле, встретился глазами с майором Полозневым, почему-то выщелкнул магазин из пистолета, передернул затвор, подхватил патрон и, не перезарядивши оружие, сунул его в кобуру. Боеприпасы нырнули в карман кителя.

– Из моего кабинета будет лучше всего, - констатировал начальник первого отдела.

Уже на пути к дверям, эти двое услышали шипение Курчатова:

– Мне тоже надо бы поговорить с Лаврентием Павловичем насчет того, кто мешает работе.

Соединиться удалось на диво быстро: заняло это меньше пяти минут. Возможно, тут подыграл секретарь наркома. Или сам Берия, уже хорошо зная Странника, счел, что по пустякам тот беспокоить бы не стал.

Начальник первого отдела хотел удалиться. Товарищ Александров, видя это намерение, не стал препятствовать. Впрочем, звукоизоляция оказалась недостаточной. Кое-что капитан Леонтьев услышал.

– Добрый вечер, Лаврентий Павлович... Спасибо, и вам тоже. У нас ЧП. Группа граждан с наганами пришла меня арестовывать, но не предъявила ни документов, ни ордера... Разумеется... Думаю, это Лев Емельянович Влодзимирский, поскольку в свое время он уже проворачивал подобную операцию... А я предоставил вам сведения... Вы ошибаетесь, Лаврентий Павлович, нацелено было не на меня... И рад бы, но не могу. Это должны делать ваши люди... Полностью согласен, товарищ Сталин должен знать о происшедшем. Тем более, в тот раз он был сильно недоволен... Конечно... На завтра у меня встреча с товарищами Рычаговым и Осипенко, это по поводу той самой авиационной части...

Забегая вперед, стоит сказать, что допрос проштрафившегося лейтенанта Петрухина не дал ожидаемых результатов. Инцидент вполне можно было классифицировать как служебную халатность; на шпионаж он не тянул - если, конечно, не тянуть за уши. Но очень скоро версия рассыпалась. Это случилось после следующих вопросов следователя:

– Вы приказывали сотрудникам открыть огонь на поражение?

– Да, я приказал это.

– Какие у вас были на то основания?

– Живым этого гражданина взять нельзя.

– Почему вы так подумали?

– Потому что он не человек.

Тут следователь даже немного растерялся, однако быстро опомнился и спросил:

– Какие у вас основания сделать этот вывод?

– Он - черт. Человек не смог бы украсть ордер на арест из полностью закрытой папки, к тому же стоя на расстоянии пять метров. А нечистый может.

Натуральной реакцией следователя должен был стать ор вроде: 'Да ты что тут мистику разводишь? Какие в наше время, нах, черти?!!' Но следователь всего лишь глянул в прозрачные глаза задержанного и понял: этот будет стоять на своем насмерть. Похоже, тут работа предстояла не людям из органов, а психиатрам.

Лаврентий Павлович Берия доверчивостью не отличался. В частности, получив доклады (а не доклад!) о случившемся на предприятии у Курчатова, он для начала принялся собирать и систематизировать информацию, не доверяя аналитикам.

Если говорить о бумагах, то первой к нему на стол попала гневная докладная от самого Игоря Васильевича, в которой вежливо, но крайне настойчиво проталкивалась мысль, что без помощи товарища Александрова работы замедлятся как бы не вдесятеро. Там же упоминалось, что как раз непосредственно перед попыткой ареста он (Александров) устроил институту запас плутония, которого хватит, по самому пессимистическому расчету, на полтора десятка изделий. Теоретические расчеты для них уже готовы, можно приступать к изготовлению. И в самом конце еще раз подчеркивалось, что ни разу товарищ Александров не был замечен в чем-либо предосудительном.

Также пришло сообщение от начальника первого отдела, в котором с занудной дотошностью описывалась сама попытка ареста. Излагались факты и только они. Ни малейшей попытки осмысления не делалось. Капитан госбезопасности Леонтьев со всей очевидностью не хотел брать на себя лишнее.

Третьим было краткое сообщения от человека в окружении директора. Он занимал скромную должность, но доступ к информации у него был. Вообще-то ему не полагался выход непосредственно на наркома, разве что в чрезвычайных обстоятельствах. Как раз по этой причине соответствующее сообщение и легло на стол к Берия.