Павел Анатольевич очень внимательно поглядел на полковника Суворину:

— Мне все же непонятно кое-что. Товарищ Соболев по-прежнему утверждает, что ее впервые встретил только в Приозерном, но теперь ясно, что она не только его в лицо прекрасно знает, но и по крайней мере еще двоих. То есть одного точно знает, второго… сына его ведь опознала, хотя тогда парню и шестнадцати не исполнилось! А такое по фотографии… Да и откуда бы фотографии взяться могли?

— Раз фотографий не было, то уже ясно, что она все же не шпионка, тем более она уже столько для страны сделала… Мои сотрудницы с ней часто разговаривали, и вывод у всех один: что-то из нее выудить против ее желания вообще невозможно. Даже с использованием медицинских препаратов: она себя контролирует в самых неожиданных ситуациях и почти всегда принимает лучшие решения. Причем не обязательно для нее лично лучшие: она на самом деле готова пойти на серьезные жертвы для достижения рабочих целей. Я уже не говорю о том, какие она деньги тратит на поддержку инженеров своих… и не своих тоже. Но при всем при этом она реально готова людей, свою работу не сделавших без серьезных уважительных причин, просто уничтожить. Нет, не убить, а, например, жилья лишить, выгнав вместе с семьей на мороз.

— И на мороз тоже в буквальном смысле слова, да… ладно, ничего пока менять не будем. Тем более, что пока она дома сидит с ребенком…

— Она же не просто сидит. Она за последний месяц набрала еще почти полторы сотни инженеров в свои специальные конструкторские команды, поставила им задачи… шесть специальных команд организовала, выделила им серьезные средства на привлечение сторонних организаций…

— Шесть команд?

— В моем рапорте ее новые проекты детально расписаны. И она приказала мне засекретить их все, включая вот этот…

— Не хочет, чтобы об этих проектах узнало руководство?

— Я уточняла: она сказала, что, цитирую по памяти, «пока буржуи об этом не знают, никто нам не помешает их и в этой отрасли обогнать навсегда».

— И, как я понял, насчет обгонов она раньше ни разу еще не ошибалась. Ну что же, Елена Николаевна, думаю, вам нужно будет новые погоны примерять: ставить руководить первым отделом такой структуры полковника вроде как и не солидно получается… Спасибо, можете идти.

К лету шестидесятого удалось закончить все отделочные работы в здании КПТ и там теперь могли одновременно работать человек пятьсот. Но пока в Комитете числилось — включая восемь групп инженеров-разработчиков — чуть меньше двухсот человек, в том числе и потому, что новых работников просто негде было селить. Зато еще в марте началось строительство трех новых жилых домов, рядом строилась новая школа, а детский сад с ясельной группой уже в конце февраля был сдан в эксплуатацию — и это только рядом со зданием Комитета. Причем все стройки вел собственный «отдел капитального строительства», который вообще-то разместился в отдельном «офисном» здании возле строящейся станции метро «Войковская». Вот этот отдел был самым большим в Комитете, просто в Москве размещалась только очень небольшая его часть (включая собственное архитектурное бюро), а большинство работников жило и трудилось совсем в других местах. Впрочем, и в Москве они трудились, приезжая на двухнедельные «вахты»: в столице вообще с рабочей силой было не очень хорошо, так что на месте набрать требуемое количество строителей просто не получалось. В том числе и потому, что в правительстве решили «строго соблюдать рекомендации Госплана» и население в городе вообще стало довольно быстро сокращаться. Зато остающимся становилось жить все лучше, по крайней мере в плане качественного жилья.

А вот мне стало в этом плане жить «хуже»: в конце июня население моей квартиры снова выросло. Потому что к нам приехала старшая дочь самой старшей Сережиной сестры. То есть она приехала, чтобы поступить в какой-то московский институт и, естественно, Сергей ее «временно» поселил у нас — но у меня имелось сильное сомнение в том, что девочка сможет сдать экзамены. Нет, девочка Люба было очень даже умненькой, но вот после сельской школы (сестра эта жила даже не в Богородске, а в какой-то из окружающих город деревень) шансов на успех было крайне мало. Но я с Любой поговорила, мы вместе ситуацию обдумали, с матерью ее созвонились и решили, что если она провалится, то никто по этому поводу переживать не станет. Потому что девочка у нас до следующего лета поживет, подучится — и на следующий год у нее всё точно получится.

Вдобавок «деревенское воспитание» выработало в девочке упорство и трудолюбие, да и навыки у нее «по хозяйству» оказались очень неплохими. А еще она мне стала очень хорошо помогать в части ухода за Васей: ее самому младшему брату было всего-то полтора года и за младенцами ухаживать девочка умела великолепно. Так что у меня даже получалось иногда некоторые дела решать «на выезде»: если я заранее знала, что покормить Васю не успею, то просто оставляла молока в запас — и кормежку Люба проводила. А Вася уже через неделю при виде нее радостно смеяться стал: чувствовал, что Люба его тоже очень любит.

А я смогла слетать быстренько в Ряжск и своими глазами посмотреть на то, что в городе творится. А творилось там очень много интересного, однако даже от предложения посмотреть на новую, только что смонтированную цейсовскую литографическую установку отказалась, мне совсем другое хотелось посмотреть. И посмотрела, а домой полетела уже вместе с теперешним секретарем Ряжского райкома и руководителями полупроводникового завода. И с райкомовцем я успела очень многое обсудить еще в самолете (хотя рейс и продолжался чуть больше часа), а вот с заводчанами пришлось очень отдельно поговорить.

Разговор для меня получился очень тяжелым. И вовсе не потому, что парни с завода работали плохо: мне было очень непросто им объяснить без использования специфических русских выражений то, что теперь они должны будут иметь глубоко в виду пожелания рязанских областных властей в отношении производства ТНП, да и на все их прочие советы им должно быть абсолютно безразлично. Однако сам факт того, что район полностью теперь был выведен из подчинения области, пониманию все же способствовал, и к вечеру мы пришли к консенсусу. А то, что и «партийная власть» оказалась на моей стороне (правда, не сразу, а только после подключения к дискуссии Лены), позволило все же «проблемы начального периода» решить — хотя придуманный на заводе «товар народного потребления» мне понравился.