Если не вникать в суть проблемы, то сразу становилось понятно: нужно построить завод по производству таких чайников, тем более что деньги вроде на строительство были в достатке. Но это только казалось: выручка от «Пионеров», получаемая в наличных деньгах, могла быть использована лишь на выплату зарплат работникам. А «безналичная» выручка — от поставок в Минск комплектующих для «Спутников» вся шла по статье «накладные расходы» — а эти «накладные» тоже куда угодно тратить было нельзя. Ведь «накладные» — это строго расходы на управленческий аппарат, проведение исследовательских работ и изготовление опытных образцов, то есть они в любом случае тратились на том же самом производстве. И сократить их было в принципе возможно, но вот «сэкономленные» таким образом средства пустить куда-то на сторону было нельзя. Но если не совсем «на сторону»… ведь на каждом предприятии эти средства можно было направить на «модернизацию производства по итогам исследовательских работ», точнее, на «внедрение собственных разработок в производство» (там были для этих пунктов немного разные условия по части перевода средств в зависимости от того, «на чем сэкономили», но об этом должны были «бухгалтера в штатском» позаботиться), так что я позвонила в Брянск и пригласила в гости «группу товарищей». И одиннадцатого апреля они с утра у меня в гостиной и собрались.

На телевизионном заводе уже заработала линия по выпуску собственных кинескопов, и благодаря этому (и пуску второго сборочного конвейера, пока в «одну неполную смену») среднесуточное производство с трех сотен телевизоров поднялось до трехсот пятидесяти. Причем дополнительные пятьдесят телевизоров оказывались на сто с лишним рублей дешевле производимых с МЭЛЗовской трубкой — но линия кинескопов только налаживалась и пока даже не могла помочь отказаться от «внешних поставок». Зато можно было «накладные» со всей продукции пустить на «модернизацию» цехов, выпускающих кинескопы — и я предложила товарищам новое направление этой «модернизации». Напоив их сначала чаем, а затем, когда они вежливо мой такой красивый и удобный чайник похвалили (я его тут же в гостиной и кипятила), рассказав, какую модернизацию я от них жду:

— Предварительная договоренность со Сталиногорским химкомбинатом у меня уже есть, поставки силикона для изготовления гермопрокладок, полиацеталь для нагруженных элементов крышки они вам поставят в практически любых нужных количествах. В принципе и крышку можно делать из полиацеталя, но нейлоновая или капроновая обойдется вдвое дешевле, а если и ручку из полиацеталя делать, то получится совсем уж дорого. Здесь ручка и крышка как раз нейлоновые, но с Дзержинском я пока сама договариваться не в состоянии…

— Договоримся, мы с ними давно уже работаем. У нас сейчас замки для жгутов из нейлона делаются.

— Отлично, а вот со стеклом проблемы…

— Да никаких проблем, мы же для кинескопов сами стекло свинцуем, а для чайников этот этап пропустим.

— Но там же потребуется борное…

— Светлана Владимировна, я понимаю, что вам тонкости технологий и знать не обязательно — так и не знайте дальше. У вас чертежи оснастки готовы?

— Какие чертежи? Тут не наколенное производство…

— Понятно, делать по впечатлениям от внешнего вида.

— Нет, не чертежи, но эскизы ценного кухонного прибора есть, вот, возьмите. А все остальное…

Договорить мне не удалось: в гостиную не вошла, а просто ворвалась Ника:

— Света, вы уж извините, что прерываю, но только что по радио объявили: мы человека в космос запустили! — и голос у нее от восторга вообще сорвался.

— Так, товарищи, я почему-то уверена, что больше мы сегодня ничего обсуждать не будем. А еще я уверена, что не только по радио новость передают… так, что у нас тут по телевизору?

Кое-какие мысли по поводу этого «досрочного» полета у меня были, так как информацию я получила «из источников, очень близких к осведомленным». Не про то, что вот-вот полетят, а вообще, но рассказал мне мой научный руководитель, почти сразу после защиты диплома. То есть он поинтересовался, насколько сложно будет написать программу расчета спускаемого аппарата космического корабля, и мы по этому поводу немного побеседовали. Позже я общалась с товарищами из КБ Королева, затем снова с челомеевцами — и пришла к выводу, что парни из Реутова в этой гонке имеют веский шанс победить. Не потому что они были лучшими инженерами, а потому что Владимир Николаевич никогда не считал, что прав только он один и внимательно прислушивался к словам своих специалистов. Даже таких, как я.

А я ему рассказала, что лучше спускаемый аппарат делать не в форме шара (который у Королева со всех сторон толстым слоем термоизоляции покрыли), а в виде «фары» или «конуса», где термоизолировать нужно будет лишь дно. Еще я ему очень подробно (не в деталях схем, а в принципе) рассказала, как и из чего нужно делать «правильную автоматику», несколько совсем уже «свежих идей» выдала — и, как я выяснила чуть позднее, у Челомея пилотируемый корабль получился во-первых на полтонны легче, чем у Королева, во-вторых на него ставились система аварийного спасения при запуске и система мягкой посадки при, соответственно, посадке. Ну и последнее (хотя на первых порах и не самое главное) — и корабле Челомея предусматривалось три посадочных места.

Затем были испытательные пуски — и пускали оба корабля, но один раз ракета взорвалась с кораблем Королева и посаженные внутрь собачки… в общем, их не стало. А еще раз ракета взорвалась при запуске с кораблем Челомея — и при этом никто не пострадал, кроме, разве что, Королева, да и он пострадал исключительно морально: у него ракету окончательно забрали, причем вместе с главным конструктором ракеты товарищем Козловым, которого назначили руководителем совершенно отдельного КБ.

Но это я узнала уже ближе к лету, когда в очередной раз к Челомею приехала с новыми просьбами, а из телевизора (который вообще до полуночи передачи не прекращал) я узнала, что первым космонавтом Земли стал Герой Советского Союза полковник Георгий Тимофеевич Береговой…