Чисто технически с финансами проблем у Комитета не было: десять процентов очень приличной валютной выручки по текущему курсу переводилось в рублях на счета Комитета — и эти деньги Комитет мог тратить по своему желанию на что угодно. Еще несколько десятков миллионов рублей туда же поступали от продажи основной продукции уже множества заводов, но большая часть этих средств приходила на «безналичные» счета и с них зарплату, скажем, строительным рабочим платить было нельзя. А новые стройки вообще-то организовывались с расчетом на то, что основой строительных коллективов будут студенты из стройотрядов, которым «безналичка» в принципе была не нужна. Так что приходилось очень серьезно изысканием средств заниматься, и мне в этом даже «бухгалтера в штатском» помочь особо не могли.

Однако внезапно (то есть почти что по плану) получилось и эту проблему решить: в марте в Приозерной (с опережением планового срока почти на два месяца), в апреле в Благовещенске (на месяц раньше срока) и в мае в Ряжске (всего на неделю до планируемой даты) заработали новенькие швейные фабрики, собравшие в своих стенах большую часть безработных женщин этих городов. То есть женщин фабрики собрали еще раньше, когда они только строились: чуть ли не треть строителей как раз эти женщины и составляли — а теперь они радостно (потому что за довольно приличные зарплаты) они начали производить «товары народного потребления», приносящие самые что ни на есть наличные деньги в бюджет Комитета.

Понятно, что чтобы что-то сшить, нужны были ткани — но с ними тоже серьезных проблем не возникло. Потому что в Приозерном шились легкие (граммов по триста весом) плащи из полипропиленовой ткани «собственного производства» (то есть изготавливаемой все же на заводе в Мытищах, куда был поставлен купленный мною ткацкий станок), в Благовещенске выпускались штаны и куртки из довольно плотной материи (конопляной, произведенной из матерки, производимой где-то в Молотовской области), а Ряжск шил детские куртки и комбинезоны из мало востребованной капроновой ткани. Теплые куртки, «демисезонные», и совершенно зимние комбинезоны, причем в качестве утеплителя использовался синтепон. На куртки шел синтепон из полипропиленового волокна (его уже производили достаточно для работы этих фабрик, для чего на Московский НПХ теперь пропан в цистернах привозили, так как даже «опытная установка» могла полипропилена произвести раз в десять больше, чем получалось сделать «из местного сырья»), а для комбинезонов использовался лавсановый. Такой — после проведения испытаний — в огромных количествах заказала армия, но, как всегда, планы разных министерств немного не совпали: самого полиэтилентерефталата делалось уже много, а промышленные установки для производства пустотелого волокна в Мытищах только еще изготавливались. Но опытной установки на снабжение материалом фабрики детской одежды хватало…

В общем, всего хватало. Но хватало настолько впритык, что приходилось всю логистику буквально в ручном режиме отслеживать и направлять. И периодически ткань в Приозерный или в Ряжск приходилось даже самолетом возить чтобы фабрики не простаивали. Но благодаря тому, что у меня всегда перед глазами была самая актуальная информация по всем моим производствам, получалось все эти заводы и фабрики обеспечивать всем необходимым для бесперебойной работы.

Конечно, работа диспетчером отдела снабжения — это не совсем то, о чем я мечтала. Но пока эту работу никто другой выполнить не мог. У меня три молодых девушки такую работенку все же осваивали, но у них проблем с обучением было более чем достаточно: как бухгалтера и даже как экономисты они работать самостоятельно уже могли — но вот с освоением вычислительной техники у них было пока неважно. Неважно и у меня было, все же нынешние интерфейсы пока даже до мало-мальски приемлемого уровня не дошли — но я-то могла и просто запрос на SQL составить несложный, а они… в общем, пока только учились.

Вдобавок, если с «родными» предприятиями все было в доступности (и вся нужная — и актуальная — информация имелась в базе данных), то со «сторонними поставщиками» картина выглядела куда как печальней. И не только из-за сложностей в получении этой самой актуальной информации, а в основном из-за того, что мои заказы (особенно внеплановые) часто никто вообще выполнять не желал. Даже за деньги не желал — и с такими поставщиками приходилось мне разбираться лично.

В «прежние будущие времена» все было просто: приехала на Ламборгини, вся из себя одетая в костюмчик от Живанши и с Брегетом на руке — и все становятся рады тебе всячески услужить. А здесь и сейчас такие замашки могли привести лишь к строго противоположному результату. Так что в поездки к смежникам я отправлялась в самой строгой одежде — обычно в костюмах серых тонов — и без каких бы то ни было побрякушек. Но обязательно при всех орденах: сейчас ордена на людей действовали пожалуй даже посильнее, чем Ломбаргини с Патеком вместе в моей старости. Хотя в особо запущенных случаях и ордена не помогали, но у меня для таких было «оружие» помощнее. Оружие под названием «Елена Николаевна»…

Широко распростерла крылья свои над Россией полупроводниковая промышленность, и на каждом предприятии, с этой промышленностью связанным, имелся свой первый отдел. Который подчинялся соответствующему управлению КГБ, во главе которого стояла полковник Елена Николаевна Суворина. И Лена была просто по долгу службы в работе всех этих предприятий (точнее, в работе этих первых отделов) разбираться досконально. И она разбиралась, постоянно осваивая самые разнообразные новые знания, да так осваивая (и внося свои предложения по организации работ), что незадолго перед Новым годом она стала доктором наук. А так как в ее управлении по всем многочисленным предприятиям числилось уже заметно больше тысячи человек (причем подавляющая их часть была офицерами), то после Нового года Лене было присвоено звание генерал-майора КГБ. Просто потому, что по мнению того же Павла Анатольевича она единственная разбиралась во всей полупроводниковой кухне, а в управлении полковников (в региональных отделениях) было уже чуть меньше десятка. И чтобы полковники-мужчины не возбухали, что ими командует полковник-женщина (это я так думаю, что поэтому, уточнять у товарища Судоплатова не рискнула), КГБ ее генералом и сделал. А я этим воспользовалась: когда заранее было известно, что с очередным поставщиком договариваться будет трудно, я к нему в гости приезжала в сопровождении Лены. Для которой сама лично сшила новенькую парадную форму. Почти не поменяв ничего в дизайне, просто там слегка заузила, тут немножко расширила — но в результате Лену в форме можно было хоть на подиум выпускать. Но на подиумы она не выходила, а (едва удерживаясь от смеха) шла на полшага позади меня и немного справа — и перед началом всех разговором коротко представлялась:

— Генерал-майор КГБ Суворина, секретарь Светланы Владимировны.

Обычно на этом переговоры и заканчивались, а иногда ко мне с таких предприятий приезжали гонцы с предложениями о поставках еще чего-то сверх плана. И я иногда даже не отказывалась: так, в Ряжск я заполучила именно «сверх плана» два генератора по тридцать два мегаватта из Лысьвы и две турбины для них из Харькова. Ну а котлы я предпочла все же силами Комитета выстроить: четыреста тысяч тонн Рязанской соломы сами себя точно не сожгут…

Зато во всех этих хлопотах почти незаметно прошло завершение работ по заказу Судоплатова по системам шифрования, а к осени и первые образцы роутеров встали на испытания. Ими соединили Ряжск с Москвой, а в Москве отдельные линии протянули в Кремль и во Внешторг. Там и машинки вычислительные поставили, из последней серии «универсальных машин» — не на столы, понятное дело, к Булганину и Патоличеву, а их секретарям, но Николай Семенович нововведение мгновенно оценил, получив возможность в любой момент точно сказать, сколько компов он может продать очередному импортному покупателю. Правда, пока он мог сказать это довольно примерно, Казанский завод ЭВМ только приступило к выпуску таких агрегатов, но ему хватало.