— В смысле? — от удивления её уши поднимаются вверх.

Пытаюсь не заржать, делаю печальное лицо:

— Распереживался он. Чуть до приступа ты его не довела. И теперь дед видит единственный выход из этой ситуации — поженить нас.

— Что?! — девушка отшатывается и плюхается задницей на подоконник. — Но… Но это невозможно!

— У тебя уже есть жених?

— Нет, — Илена совершенно теряется от такой новости. — Но я… Нельзя же так… Я не хочу!

— Ну, — развожу руками. — Я тоже, знаешь ли, не хотел связываться с Её Высочеством. Но видишь, как получается.

— Игорь, — она прищуривается. — Это шутка, верно? Ты просто надо мной издеваешься. За дело конечно, но…

— Иди сама спроси у деда, — пожимаю плечами. — Заодно и договоритесь о деталях. Это вам, девочкам, важны все эти штуки про то, какую свадьбу устраивать. Мне уже всё равно. Только одно, — я подхожу ближе. — Когда станешь моей женой, в таких юбках ты ходить не будешь.

Я многозначительно смотрю на предмет одежды, еле прикрывающий нижнее бельё и Илена краснеет. Она с надеждой смотрит на меня, всё ещё ожидая, что я сообщу о розыгрыше.

Нет, милашка, прошибить тебя должно так, чтобы это не забылось уже никогда. Девушка бледнеет, в глазах проносятся мысли, они ещё больше расширяются. Вот оно.

Она беззвучно открывает и закрывает рот, плечи вздрагивают — вот-вот заплачет. Вдруг чертовка срывается с места и бежит к двери. Перехватываю, прижимаю к себе, она пытается вырваться, стучит кулачками по плечам, но безуспешно.

— Ни за что! — кричит яростно. — Я не стану этого делать! Я не допущу чтобы…

— Чтобы что? — зажимаю у стены, приближаюсь вплотную и говорю очень тихо. — Чтобы никто не посмел навязывать свою волю?

— Игорь, прошу тебя, — Илена обмякает и начинает умолять. — Сделай что-нибудь. Уговори деда, он должен тебя послушать, прошу…

— А мне это зачем? — улыбаюсь.

— Но… — она запинается и опять краснеет, соображая в каком положении. — Ты что, этого хочешь?

Я уже не могу сдерживаться, смотря на её метания. Ещё чуть-чуть и девчонку удар хватит. Отпускаю её и меня накрывает смехом, да так, что я складываюсь пополам.

Илена стоит молча, только на лице стремительно сменяются эмоции. Испуг, осознание, гнев, опять осознание и, наконец, смирение. Вокруг неё бурлит сила, она её сдерживает, вижу — из последних сил. А я просто ржу до слёз, не могу остановиться.

— Полегчало? — спрашивает она, когда я наконец прекращаю и глубоко выдыхаю, держась за живот.

— Есть немного. А тебе?

Сжимает губы, злится. Да уж, такое никогда приятным не бывает, я то уж знаю. Пожалуй, из этой шутки я уже выжал всё по максимуму.

— Извини, Игорь, — теперь она просто серьёзна. — Я была не права. И ты мне наглядно продемонстрировал насколько. Мне… в жизни так стыдно не было.

Вот теперь верю. Вся злость на неё прошла сразу, как только отсмеялся. Теперь пора прекращаться издеваться, только если её опять занесёт.

— Признавайся, тебя из-за подобного фокуса к Верховной отправили?

— Нууу… — отводит глаза и вдыхает, ясно. — Да. Я же… В общем у меня этого никогда не было! — выдает вдруг она. — И я даже не знала, каково это. Ну, когда… Понимаешь…

Да хтонь меня забери, этого мне ещё не хватает! А ещё над нами в парке смеялась. Ну конечно, никто лучше таксистов не знает, как управлять страной, а лучше девственниц — как получать оргазм.

— Слууушай, — я осторожно приобнимаю её за плечи и веду к двери. — Ну, бояться — это нормально. Не надо торопиться.

Так, главное выпроводить девственницу из спальни. А то мы можем и местами поменяться касательно слухов.

Несу какую-то хрень про подождать и единственного неповторимого, пока отвожу к выходу.

— А можно мы с тобой… — неуверенно начинает Илена, когда мы выходим на улицу, отчего даже сердце перестаёт биться. — Давай погуляем по вашему парку немного? Нужно немного в себя прийти, перед возвращением домой. Отец злится на меня ужасно.

Выдыхаю облегчённо и соглашаюсь. Девушка уже живее берёт меня под руку и так мы и идём прямо по траве. Про себя усмехаюсь, зная, что деду как раз отлично видно нашу парочку. Ничего, пусть ещё немного понервничает, полезно для чувства юмора.

— Ну и как мне теперь восстанавливать свою репутацию? — спрашиваю, совсем я профан в этих играх.

Меня мало волнует, что и кто обо мне подумает. Волнует только то, что публичность означает излишнее внимание. Которого мне, как раз, и не хочется.

— Тебе? — удивляется Илена, а её веснушки светятся на солнце. — Ну приставала к тебе девчонка, разве парням такое не нравится? Наоборот же. А вот мне совсем плохо придётся. Меня же теперь ни к кому не подпустят… И даже если с кем-то буду, ну встречаться, так все станут думать, что я заставила. А чтобы забыли, надо что-то такое натворить! Ну, в смысле, совершить. Меня же теперь не то что в пустыню, на турнир обычный не пустят. Полная изоляция от общества, — она вздыхает. — Так решил Панаевский. Только к тебе и отпустили, извиниться.