Подняв голову, я увидела, что его правый глаз почти закрыт из-за гематомы. Я осторожно коснулась кончиком пальца внешнего края этого повреждения. Мягкое ворчание было единственной реакцией на мое прикосновение.

— О, Линкольн… — прошептала я.

— Мне нужно привести себя в порядок, — он пошевелился, но я удержала его на месте. Внимание Линкольна переключилось на мое плечо. Пурпурно-черные следы от пальцев окрасили тонкую кожу внутренней стороны моей руки. Я увидела, как его ноздри раздулись.

Моя рука инстинктивно дернулась, чтобы прикрыть синяк.

— Клянусь, все в порядке.

— Нет, — я не узнала твердости в его голосе, поскольку он был направлен на меня.

— Правда. Я в порядке. Я позаботилась о себе, — мне нужно было, чтобы он понял, что я напугана, но в целом невредима.

— Позаботилась о себе? — возмутился Линкольн.

Моргая, я изо всех сил пыталась понять мрачные нотки, пронзившие его голос.

— Думаешь, ты позаботилась о себе? — Линкольн сделал шаг назад и высвободился из моих объятий. — Джоанна, я не думаю, что ты понимаешь, что сделала сегодня.

Во мне вспыхнула горячая искра гнева.

— Что я сделала? Что, по-твоему, я сделала? — Линкольн встал, выдыхая в тишине. — Ну? — я положила руки на бедра. — Помимо того, что я выполняла твои услуги гида вместо моих собственных? Помимо того, что я ударила коленом какого-то придурка по яйцам, потому что он перешел границы дозволенного? Что именно, по-твоему, я сегодня сделала не так?

— Слушай, я не говорю, что ты сама навлекла это на себя, но…

— Прости?! — я недоверчиво вздохнула, и по моему телу потекла энергия с новой силой. Злость на мужчин, которые лапали меня, я предвидела, но это?

— Нет. Джоанна. Это не то, что я… к черту. Хорошо, смотри. Ты — девушка, одна, с незнакомцами.

Я повела бровью. В ответ на мое молчание Линкольн продолжил:

— Ты думаешь, что можешь просто пойти куда-нибудь одна и все сделать сама. Ты не похожа на других женщин, и я не могу находиться рядом и ждать, чтобы прийти тебе на помощь.

Ты не похожа на других девушек.

Знакомые слова пронзили меня, когда они вырвались из уст Линкольна. Сколько других мужчин говорили мне это? Что я была слишком независимая, слишком сильная или слишком другая. Я никогда не была той, кого он выбрал бы в конце.

— Я никогда не просила тебя спасать меня, — я изо всех сил старалась сохранить остатки своего достоинства. — Что, черт возьми, с тобой происходит? — я искала в его глазах что-то, что-нибудь, что могло бы подсказать мне, почему разговор выходит из-под контроля.

— Я не могу этого сделать, — тело Линкольна напряглось, его плечи распрямились, и он смотрел сквозь меня.

— Линкольн, что ты говоришь? — мои холодные руки дрожали.

— Я говорю, что все кончено, — его глаза так и не встретились с моими. Линкольн действовал с военной точностью, когда вырывал мое сердце из груди.

Отчаявшись, чтобы он понял, что я чувствую, я умоляла:

— Я беспокоюсь о тебе. Поговори со мной, — мой голос сорвался, и я была в секундах от полной истерики.

Он хочет настоящую девушку. Мягкую, милую и нормальную, которая не поставит себя в такое положение, как ты сегодня.

Унижение горело на моих щеках. Я чувствовала себя подавленной и опустошенной. Возвести стену было единственным известным мне способом защитить свое сердце.

Глаза Линкольна наполнились льдом, но я вызывающе вздернула подбородок. Он пронзил меня своим взглядом, прежде чем повернуться ко мне спиной.

— Я думала, ты хороший мужчина, — бросила я слова ему в спину и прокляла слезы, катившиеся по моим щекам.

Линкольн распахнул входную дверь и обернулся через плечо.

— Ты ошибалась.

Глава 31

Линкольн

Я заслужил глухой щелчок двери коттеджа Джоанны, когда она закрыла ее за мной. Тяжесть на моих плечах и жжение в челюсти были ничем по сравнению с чувством опустошенности, поселившимся в моей груди.

Я был в ярости. В ярости от того, что я так долго тосковал по этой девушке. В ярости от того, что она была больше, чем я когда-либо ожидал, больше, чем я заслуживал. В ярости от того, что она проникла мне под кожу и заставила меня представить возможность разделить с ней жизнь.