На стене тикали массивные часы. Восемь пятьдесят.

— Опаздываем, — прошипел Бейкер, ускоряя шаг.

Наконец, двойные двери распахнулись, и мы вошли в огромный, залитый утренним светом торговый зал.

По меркам двадцать первого века, это выглядело как декорация исторического фильма.

Ряды дубовых столов, за которыми сидели десятки мужчин (и ни одной женщины) в строгих костюмах. На каждом столе громоздкий телефонный аппарат с поворотным диском и стопки бумаг. Вдоль стен деревянные шкафы с бесконечными ящиками картотеки и полками, заставленными гроссбухами.

Комната гудела от телефонных звонков, стука пишущих машинок и негромких разговоров. В дальнем углу стояло нечто, привлекшее мое особое внимание. Тикер-машина, выплевывающая бесконечную ленту бумаги с последними котировками. Несколько клерков постоянно отрывали куски этой ленты и разносили по столам.

— Стерлинг, твое место там, — Бейкер указал на скромный стол в углу, где сидели еще трое молодых людей. — Стажерский уголок. Я должен проверить сообщения. Увидимся на совещании.

Он поспешил к своему столу, расположенному ближе к центру зала.

Я направился к указанному месту, стараясь выглядеть так, будто точно знаю, куда иду.

Трое молодых людей за столом, все примерно одного со мной возраста, подняли глаза. Память Стерлинга услужливо подсказала их имена.

Джонатан Прайс, сын банкира из Бостона; Ричард «Дикки» Ван Дорен, отпрыск старой нью-йоркской семьи; и Томас Эдвардс, единственный, кто, как и Стерлинг, пробивался из низов, получив место благодаря стипендии в Йеле.

— Смотрите-ка, Стерлинг соизволил явиться, — протянул Ван Дорен, откидываясь на стуле. — Мы заключали пари, появишься ты сегодня или опять сошлешься на свои загадочные мигрени.

— Доброе утро и тебе, Дикки, — ответил я, усаживаясь за свободный угол стола.

— Ты как раз вовремя, — серьезно сказал Эдвардс. — Харрисон в бешенстве. United Steel упали на полтора пункта вчера к закрытию. Он вызвал всех руководителей отделов на ковёр.

— А нам стажерам дали задание особой важности, — с наигранной торжественностью добавил Прайс. — Сбор и сортировка всех отчетов по промышленному сектору за последние шесть месяцев. Срочно.

Он указал на огромную стопку папок в центре стола.

— Бери верхнюю треть, Стерлинг. Нужно разложить все по алфавиту, затем по датам, сверить все цифры и подготовить сводные таблицы.

Я взял указанную стопку. Тут примерно в пятьсот листов. В будущем компьютерная программа за секунды сделала бы такой анализ. Здесь же это многочасовой кропотливый ручной труд.

— Забавно, как Харрисон до сих пор верит в эти бумажные отчеты, — пробормотал я, начиная просматривать первую папку.

— А во что ему еще верить? — удивленно посмотрел на меня Эдвардс.

Я прикусил язык. Действительно, в 1928 году компьютеров не существовало. Даже электрические счетные машины еще редкость.

— Я имею в виду, что можно было бы использовать телефон для более оперативного получения информации, — выкрутился я.

— У тебя странные идеи, Стерлинг, — покачал головой Ван Дорен. — Как всегда.

Внезапно в зале установилась нехарактерная тишина. Я поднял глаза и увидел причину благоговейного молчания.

В комнату вошел высокий представительный мужчина лет пятидесяти. Безупречный костюм-тройка, серебристые виски, проницательные голубые глаза — даже не зная его, я бы определил в нем человека власти.

Итак, вот он, Роберт Харрисон собственной персоной.

Мужчина медленно прошел через зал, кивая некоторым сотрудникам. Большинство делали вид, что полностью поглощены работой, боясь привлечь его внимание.

— Эдвардс! — внезапно отрывисто произнес Харрисон, остановившись у нашего стола. — Как продвигается анализ железнодорожного сектора?

Томас вскочил, словно ужаленный.

— Почти закончил, сэр. Могу представить вам промежуточные результаты к обеду.

— К одиннадцати, — отрезал Харрисон. — Ван Дорен, отчет по нефтяным компаниям?

— Готов, сэр, — Дикки протянул аккуратную папку, которую я заметил еще при входе. Похоже, он подготовился к возможной проверке.

— Хорошо, — Харрисон взял папку и перевел взгляд на меня. — А вы, Стерлинг, оправились от своего недомогания?

— Да, сэр, — я тоже поднялся. — Полностью готов к работе.

— Рад слышать, — сухо ответил он. — Потому что у меня особое задание для вас.

Я почувствовал, как мои «коллеги» напряглись. Особое задание от самого Харрисона?