Договорить я не успел — женщина, завизжав, бросилась на стол, пытаясь с него дотянуться до меня острыми, как ножи, когтями. «Деревянные» и инвалюта полетели во все стороны, следователь в испуге отскочил, опрокинув стул, а один из оперов, дернув женщину за ноги, стащил ее обратно на диван и теперь, сопя пытался заломить ей руки, но это выходило у него плохо — бывшая заведующая извиваясь плотным телом, не давалась, рвалась в мою сторону, и исход борьбы был совсем не ясен, пока на нее сверху не упал второй опер, взяв пухлую, белую руку на, совсем уж жесткий, излом.

— Ай, больно! — взвизгнула Ирина Михайловна и резко перестала сопротивляться, зато стала кричать:

— Чтоб ты сдох, Громов, чтоб у тебя на лбу х…й вырос! Чтоб у тебя все отсохло, тварь! Проклинаю тебя, хуе…с!

— Расписку положите на стол, я ее в дело приобщу. — совершенно спокойно пробормотал пробормотал следователь, внимательно рассматривая немного помятый протокол обыска. Удовлетворившись, что процессуальный документ переделывать не придется, следователь мотнул головой понятым, что во время безумного броска хозяйки квартиры, успели шустро эвакуироваться в соседнюю комнату, и теперь осторожно выглядывали из-за двери:

— Граждане понятые, возвращайтесь на место, у нас еще много работы. А вы Громов можете идти.

Я благоразумно последовал доброму совету и поехал домой к старшему кассиру.

Дверь мне открыл здоровый мрачный мужик.

— Что надо?

— Олеся Викторовна мне нужна.

— Нет ее. — Мужик попытался захлопнуть дверь, но я ему не дал.

— Передай ей, когда она перестанет прятаться, и вылезет из шкафа, что завтра я жду ее с деньгами в шестнадцать часов вечера в магазине…

— Да иди ты! — мужик попытался меня толкнуть, но я вцепился в дверь и уперся.

Мы сошлись в клинче и мне до безумия захотелось впиться зубами в поросший черным волосом кадык, сжать зубы, рвануть то, что удалось ухватить, почувствовать горький вкус теплой крови этого козла…

Видимо что-то нехорошее в моих глазах мой противник углядел, во всяком случае мужик отшатнулся и теперь настороженно буравил меня маленькими глазками, держа метровую дистанцию.

Я утвердился в дверном проеме и, с видом победителя, крикнул в глубину квартиры:

— Я подружку твою по-хорошему предупреждал, но она не вняла. Вчера человека, которого на меня натравили, застрелили и любовника ее задержали. Лет на десять. А сегодня у нее все ухоронки на обыске вывернули, весь стол деньгами завален. Хочешь, чтобы с тобой тоже самое было — изволь. Завтра деньги не отдашь, послезавтра с тобой разберусь. Давай, до встречи, не прощаюсь.

На злом, веселом кураже, я запрыгал вниз по ступенькам, совсем как пацан, а за моей спиной с гулким хлопком закрыли дверь квартиры.

Через час.

Локация — Дорожный РОВД. Квартира Огородниковой Матрены Васильевны.

Пенсионерка и мой бывший агент, бывшая партизанка, взяла из коробки очередную конфетку «Птичье молоко», откусила половинку, посмотрела на цвет начинки под слоем шоколада, после чего подняла на меня взгляд.

— Так что ты пришел, начальник? Почти год старуху не вспоминал…

— Повода не было, Матрена Васильевна.

— А сейчас повод появился?

— Появился. — Я хотел взять конфету из принесенной мной коробки, но хитрая бабка, видимо, почувствовав мой взгляд, подхватила мой подарок и отнесла его в холодильник:

— Потом, с чаем поем, да тебя, начальник вспоминать буду. Так что ты хотел?

— Работу предложить.

— Работу?

— Ну да. Директором промтоварного магазина. Вы же раньше в торговле, насколько помню, работали?

— Работала. Два года, пока за растрату не посадили. — спокойно ответила мне бабка, взяла папиросу. Несколько раз пыталась прикурить, но руки ее дрожали, поэтому я отобрал у нее коробок и сам дал ей прикурить.

— И, если я соглашусь, сколько ты мне зарплаты положишь? — вверх поднялось сизое облачко табачного дыма.

Я назвал свою последнюю зарплату в системе МВД, и пенсионерка поморщилась.

— И еще процент с оборота.

— Какой процент? — заинтересовалась старуха.

— Я же сказал — процент. Один процент.

— Один процент? — обиженно переспросила кандидатка на вакантную должность.

— Там работа не бей лежачего. По факту — один отдел, три ленивые задницы торгуют замками, иголками и пластиковыми тазами так лихо, что на свой месячный оклад наторговать не могут. Этот отдел должен функционировать по договору о приватизации. Сколько будет в нем работников, мне все равно. Есть уборщица, дворник и бухгалтер. Бухгалтер — мой человек, остальными будет распоряжаться директор. Остальная площадь занята арендаторами. Задача директора — порядок в магазине и на прилегающей территории, раз в месяц прием арендной платы, инкассация. Договор с охраной есть. Кто — ты или бухгалтер будет хозорганом, мне тоже все равно, но мне охрана по ночам звонить не должна, по поводу «сработок» сигнализации. Вот за это оклад и процент. Работа несложная. Если проблемы возникнут за рамками твоей компетенции, тогда выходишь на меня.