— Какой у вас план? — мрачно поинтересовался старший офицер, потом добавил другим тоном. — Ваши точно справятся?

— Мы же бандиты! — хохотнул в ответ сятэйгасира-хоса якудзы. — План прост: вы их трогать не можете, не имеете права. Но мы на закон «чихать хотели», во всяком случае, в данный момент, — многозначительный поклон. — Сейчас в результате неспровоцированной уличной драки по нашей вине нужный вам человек утратит свой иммунитет от вашего осмотра — из данного кунга он вот-вот появится на улице. Вам же только в фургон нельзя? Снаружи вы его имеете право спеленать?

— Ваши точно справятся? — правоохранители проигнорировали последний вопрос, вместе с тем отвечая на него по сути, а не по форме.

— Восемь человек на восемь человек, фургон крошечный, развернуться негде. — Лысый пожал плечами, и не думая терзаться сомнениями. — Норматив — минута, осталось меньше половины. Кое-что мы умеем не хуже вас.

Полицейским по характеру происходящего стало очевидно то, чего они не стали озвучивать (тем более что под ногами вяло шевелились нейтрализованные старшие армейские): эти ультраправые, всерьёз собравшиеся в парламент и на выборы, до радикальной смены собственной политической доктрины длительное время, как бы не годы, готовились явно не для спортивных соревнований.

После короткой драки в очень ограниченном пространстве из фургона на дорогу примерно через минуту и в самом деле посыпались тела сражающихся — где-то попарно, где-то по трое.

— Помогите, пожалуйста, с сортировкой! — вежливо попросил лысый, устремляясь вперёд. — На нужную пару мотоциклистов наручники должны быть надеты в соответствии с процессуальным законодательством!

«Представителями полиции, не гангстерами». Вслух не сказано, но и так понятно.

Дом семьи Миёси.

— Пустишь? — хмуро пошутила Моэко, продолжая удерживать руку на дверном звонке, когда он уже открыл дверь.

Мая аккуратно снял её пальцы с кнопки и шагнул в сторону, освобождая проход:

— Я же открыл, зачем звонишь дальше? Неужели пила?!

— Я же не пью.

— Добрый вечер! — Из-за спины дочери вежливо поздоровались Хьюга Хину и Решетников Такидзиро. — Просим прощения за такое вторжение, мы по важному вопросу.

— Ничего страшного, я не сплю. — Оябун на мгновение задумался, стоит ли продолжить заниматься тем, что он делал сейчас, при ком-то ещё.

Или предложить неожиданным гостям перенести своё вторжение на более подходящее время? После некоторых размышлений он решил, что секретов от собственной наследницы и её лучших друзей делать не будет:

— У меня кое-какая работа, прошу извинить, если буду время от времени отвлекаться. Вы же пришли ради разговора со мной, не проводить Моэко-тян? — вопрос адресовывался пловчихе и логисту Йокогамы и явно вытекал из событийного контекста.

На экране гаджета прибывший к шапочному разбору спецотряд полиции как раз занимался сортировкой армейских — убийцы полицейского комиссара имели кое-какие приметы на одежде, именно по ним исполнителей сейчас отделяли от других военных.

Пришедшие в себя старшие чины Министерства Обороны отчаянно жестикулировали, что-то громко выкрикивали, но безуспешно — из нынешней позиции их статус-кво не восстанавливался.

Хафу заговорил первым:

— Миёси-сан, вы правильно поняли. Мы здесь не просто так. Извините за позднее вторжение, тем более когда вы заняты таким… — многозначительный кивок на чужой экран.

— Мы бы вас не потревожили, если бы не острый момент, — перехватила слово Хину.

Дочь, потупив взгляд, несвойственным для себя образом отмалчивалась.

— Мне пора экстренно ждать внуков? — машинально пошутил борёкудан, не отрываясь от картинки, на которой нужную пару мотоциклистов с помощью бойцов Эдогава-кай вытащили из группы пассажиров армейского фургона и сейчас обрабатывали силами работников спецотряда.

Ну, как обрабатывали. Уложили в стороне лицами на асфальт, оцепили место и изолировали от сослуживцев, после чего начали зачитывать права.

Четвёрка мвдшных спецназовцев зачем-то при этом повторно осуществляла обыск фигурантов — в положении лёжа не так и удобно, приходится работать на корточках. С точки зрения бывшего спортсмена Миёси — вопиющий непрофессионализм и некая шероховатость.

Он даже задумался, какая, но следующие слова моментально переключили его фокус:

— У Моэко-тян рак. Она не говорила вам, нам, никому — до сегодняшнего дня. — Хьюга выдала известие по виду бесстрастно.

Мая на мгновение прикрыл глаза, усилием воли оставаясь спокойным:

— Насколько всё серьёзно?

Лучше б банальный залёт и логичная после него беременность.

— Не переживайте, пожалуйста. Там ничего страшного. — Неожиданно уверенный голос Решетникова прозвучал веско, хотя говорил светловолосый тихо. — Я посмотрел и анализы, и снимки, и ультразвук, и МРТ — не тревожьтесь.