— Да. Извиняюсь, — борёкудан потёр виски. — Я и по работе слегка взвинчен, и здесь такое…

— Подобное никогда не происходит вовремя, — согласился хафу. — Пожалуйста, не волнуйтесь: всё под контролем. Верьте мне. — Последнюю фразу он бросил после паузы, как-то испытывающе, что ли, глядя на собеседника.

— Что будет происходить в эти месяцы?

— Пока они наблюдают предполагаемое развитие образования (размеры позволяют не суетиться) — они изучают нюансы, исключают лишние риски и подбирают тактику будущей операции. — Решетников пощёлкал пальцами, подбирая слова. — Любая операция, в любой сфере, проходит гораздо лучше, если подготовлена тщательно и без суеты. Вы согласны? Здесь тот же случай.

— Кто бы спорил, — оябун покосился на экран. — Звучит действительно обнадёживающе, отдаю должное вашему мастерству переговорщика. А что к сказанному врачами хотели добавить вы? Что за альтернативный протокол лечения?

— Эту пару-тройку месяцев, которые консервативная медицина смотрит динамику вы поняли чего, мы в параллель делаем своё дело — учим иммунную систему Моэко-тян видеть именно этот пласт поджелудочной.

— Зачем? — мысль у хозяина дома уже мелькнула, но такое нужно внимательно слушать, а не самому додумывать за говорящего.

— Опухоль. Любая онкологическая опухоль развивается в любом организме лишь потому, что уже чужеродная по факту ткань воспринимается иммунной системой как родная. Раковые клетки организму уже чужие, но барьерными системами организма, в первую очередь иммунной, по инерции всё ещё воспринимаются как свои. — Светловолосый чуть помолчал, давая время на понимание. — Или иначе: сотрудник в должности уже не служит, по факту его уже нет, но охрана объекта по инерции всё ещё его внутрь пускает и даёт ходить, куда не надо — действующего удостоверения не отобрали. Пока.

Категории Миёси-старшему были понятны хотя бы и из курса спортивной медицины, который он в своё время добросовестно усвоил в рамках спортивного же университета, где получал свой первый и единственный диплом.

Он коротко задумался, не стал спорить, вместо этого задал вопрос, который просился:

— Насколько реально обучение иммунной системы? При сегодняшнем уровне развития медтехники?

— Медтехника ни при чём, тренировать будем мозг, — хафу упёр указательный палец в висок. — Напрячься предстоит здорово, работа непростая, но скорее рутинная, чем сложная.

— Гением быть не нужно? На везение молиться не нужно? Достаточно лишь целеустремлённости и работоспособности? — уточнил оябун.

— Да, с оговорками.

— Какими?

— При данной клинической картине конкретной пациентки никто ничего не теряет: всё равно классическая хирургия скальпелем планирует начать размахивать через квартал, а то и больше. Этого времени нам хватит.

— На что?

— На активацию второго протокола, — спокойно ответил Решетников. — За три месяца можно не то что пласт собственной поджелудочной научиться иммунитетом видеть, а… — он осёкся и недоговорил.

Не афёра, не попытка втереться в доверие к отцу с помощью тяжёлого положения дочери — это оябун видел чётко.

Если бы на моем месте сидел кто-то другой, было бы непонятно, как сложился бы текущий разговор, отстранённо подумал отец. Какая-то мистическая перспектива, весьма похожая на шарлатанство.

Но это если бы на моём месте сидел кто-то другой. Как глава Эдогава-кай и тот, кто я есть, я отлично понимаю роль профессиональных и не только секретов — после многолетней самоподготовки, на которую ты проливал тонны пота и крови тайком от всех. Если ты, не афишируя, не рекламируясь, просто десятилетиями качался, качался, качался.

Из года в год, день за днём, час за часом бил в стену кулаками. По восемь-десять часов в день. Без выходных, без праздников, без перерывов на болезнь. И ни одного дня из этих прошедших лет ты не потратил зря, не пропустил ни одной тренировки.

В таком случае твои результаты в области, которую ты выбрал для самопрокачки, могут удивить не то что знающих тебя плохо, а и самых близких — если в дела твои они особо не вникали.

А в дела Решетникова, судя по тому, что знал глава Эдогава-кай, совать нос было банально некому. Сюда же следует добавить эту неизвестную и, возможно, индивидуальную учебную программу в Отдельном Учебном Центре МО, которых сегодня по разным данным не существует в первичном виде (и программы, и учебного центра).

— Если не получится с иммункой, тогда операция? — Мая на два раза прогнал в мыслях услышанное и задал последний вопрос. — Через квартал или около?

— Да. Для вашего спокойствия: мы ни в коем случае не отвергаем и не исключаем предложения клиники. Мы не собираемся им пренебрегать. Просто у хирургов операция — первый и единственный вариант, ибо другим инструментарием они банально не владеют. У них просто нет никакой альтернативной методи…

— Понимаю. Звучит логично. Благодарю за разъяснения, Решетников-сан.