Закрываю. Стою поодаль, сцепив пальцы в замок.

Горецкий опять окидывает меня нездоровым взглядом, а после начинает изучать письмо. Читает, хмурится, чем-то очень недоволен. Берёт ручку и что-то черкает на бумаге.

— Не по адресу, — рычит, но я понимаю, что не на меня, а на того, кто ему письмо отписал. Ставит свою подпись и отдаёт: — Передай финансовому директору, это его зона ответственности.

Забираю письмо, чувствую себя каким-то почтовым голубем: туда-сюда, туда-сюда, и это в эпоху электронного документооборота? Он тоже есть в фирме, но такие вот бумажонки будут жить вечно.

— Могу идти?

— Нет.

Встаёт, медленно надвигается на меня. Что, опять к стенке прижмёт? Любит он это дело.

Ходит вокруг меня, как кот вокруг миски со сметаной, мучает молчанием. Слежу за ним взглядом и пытаюсь унять дрожь в коленках.

И опять этот парфюм... Из чего его делают? Из афродизиаков? Этот запах кружит голову.

Или... дело вовсе не в запахе?

Бррр! Мотаю головой, пытаясь отбросить эти странные мысли.

Приди в себя, Полюшка, этот человек хочет тобой отужинать, а ты от его запаха улетаешь.

— я готов озвучить первое желание.

Наверное, стоит сказать: «Чего тебе надобно, старче?», но вместо этого я молча хлопаю ресницами.

— Ты побудешь горничной, проведёшь завтра вечером уборку у меня дома.

Что?

Убраться?

Фу-у-у-у-х, выдыхаю. Отлегло. Всего-то убраться. Что может быть проще?

— Но только убираться ты будешь в одном нижнем белье.

Бам!

Нет, этот человек определённо себе не изменяет.

— В белье? — непонимающе моргаю. — Я буду убираться в одном нижнем белье, а вы будете смотреть?

— Ты в сексуальном нижнем белье будешь сексуально убираться. А я буду за этим наблюдать.

Случай — запущенный. Такое даже не лечится.

Моя расшатанная нервная система снова даёт о себе знать. Только недавно была паника, а теперь опять возмущаюсь.

— Вы больной? — вырывается, и я не успеваю себя заткнуть.

Точно, язык мой — враг мой.

Босс снова злобно сощуривается, приближается и опять прожигает во мне дыру.

— А ты думала, я загадаю, чтобы ты бегала три круга вокруг офиса? Или петухом три раза прокричала: «Петька — дурак»? Серьёзно, Козырева? Ты думала, я с тобой за десять миллионов баксов буду в фанты играть?

Скажем так, не думала.

Но надеялась.

Глупо. Наивно. И очень опрометчиво.

8.

Полина

В моём словарном запасе уже нет подходящих эпитетов, чтобы охарактеризовать своего босса. Извращенец был, маньяк был, зверь тоже был.

Да он... Да он... Ух, злюсь!

Выхожу из офисного здания, вижу встречающую меня Марго. Подруга так спешила узнать последние подробности, что приехала ко мне.

— Ну что? — схватив меня под руку, тут же интересуется. — Что он загадал?

В её огромных глазах вижу интерес и волнение. Но интереса больше.

— Мой босс — козлина!

Нашла слово! Коротко и ясно.

— Это понятно, — соглашается Марго. — Загадал-то он что?

— Чтобы я разделась до белья и убралась в квартире.

Марго протяжно тянет:

— 0-00... А квартира-то у него, небось, огромная?

— То есть тебя не смущает, что я буду щеголять перед ним в одном белье?

— В белье же. А мог бы загадать голышом.

И чего это она его защищает? Она вообще моя подруга или нет?

— Или вообще потребовал бы то самое, — играет бровками. — Поняла?

Так и хочется сказать — ещё не вечер. У него в запасе ещё два желания, и чувствует моё сердечко, без того самого не обойдётся.

Но не унываем и решаем проблемы по мере их поступления.

— Маргош, я не хочу перед ним раздеваться! — хнычу.

Я даже ни разу перед докторами-мужчинами не раздевалась, всегда везло и попадала на женщин. А тут этот самец с его голодным взглядом.

Очень голодным. Но почему-то цепляющим...

Тьфу! Вон, дурные мысли, вон! Жмурюсь, списываю это на помутнение рассудка на фоне стресса и перестаю думать о Горецком.

НО он, зараза, так и лезет в голову...

Идём с подругой к метро, я никак не могу побороть стеснение. Ещё не приступила к эротической уборке, а щёки уже горят.

— Тебе надо отбить у него желание! — выдаёт Марго.

Прислушиваюсь к её совету.

А ведь правда. Если мужчина теряет влечение к женщине, она автоматически становится ему неинтересна. Если я отобью желание, он, возможно, и на будущие два желания забьёт.