— Тогда я самостоятельно ее вдохну. Но мне придется выпить около десяти бутылок, чтобы она подействовала, — резко ответил Кассель и потянулся за еще одним флаконом.

На самом деле это был всего лишь блеф. Просто угроза. Десяти баночек пыльцы хватило бы, чтобы усыпить десять тысяч обычных людей.

Тингл снова вскочила и вцепилась в указательный палец Касселя, пытаясь хоть как-то его остановить. Но ее усилия не оказали на принца никакого влияния. И когда Кассель попытался открыть флакон, Тингл начала плакать навзрыд.

— Я поняла! Хорошо! Я сделаю вам инъекцию, сделаю… Ваше сиятельство, я сделаю это, так что, пожалуйста, не вдыхайте. Вы правда можете умереть. Вас определенно можно назвать могущественным Ткачом снов, но если вы будете пользоваться пыльцой бездумно, то действительно умрете. Как Доир…

Кассель посмотрел на Тингл, которая рыдала, держась за его палец, как за спасательный круг, — и ему стало не по себе. Кассель не помнил себя без феи, они всегда были вместе. Когда он сказал свое первое слово, когда начал управлять пыльцой снов — всегда. Тингл была эталоном феи грез. Неизменно оптимистичная, преданная и улыбчивая. А сегодня Кассель впервые увидел, как она плачет. Принц убрал руку с крышки флакона и осторожно усадил Тингл на ладонь.

— Прости меня. Прости меня, Тингл. Я не хотел заставлять тебя плакать, ты же знаешь. Родители Юнсыль так много для меня значат — они же мне почти как родные.

— Как бы то ни было, вы все равно важнее… Я все сделаю. Максимально безопасно. Я постараюсь…

«Так что, пожалуйста, не пытайтесь стать безумным королем Доиром», — казалось, именно эти слова собиралась сказать Тингл, стоя на коленях на ладони Касселя и склонив голову. При виде этой сцены у принца защемило сердце от чувства вины. Он не хотел угрожать Тингл. Но ведь и сам был в отчаянии.

— Я знаю, что это трудно, Тингл, но сделай мне одолжение. Я хочу, чтобы ты вдохнула в меня три флакона, потом посмотрела, как я себя чувствую, и, если все будет нормально, добавила еще один или два. Думаю, именно столько пыльцы потребуется, чтобы хоть в какой-то мере восстановить сны, которые съел Пожиратель.

Конечно, было неясно, возможно ли восстановление снов в принципе, но Кассель намеренно избегал пессимистических мыслей. Он должен был хотя бы попытаться.

Кассель протянул Тингл пузырек и лег на кровать. Закрыв глаза, он сосредоточился на ощущении, как снадобье распространяется по телу. Когда внутрь попадает сразу большое количество пыльцы, она входит во взаимодействие с молекулами организма. Поэтому Касселю пришлось задействовать все свои способности, чтобы подавить этот конфликт и дать возможность телу полностью усвоить новую порцию.

Тингл долго смотрела на стеклянный бутылек, в ее взгляде читалась растерянность. Наконец, взяв себя в руки и морально настроившись, она с решительным выражением лица вытащила пробку, плотно закрывавшую флакон. Затем фея принялась собирать рассеянную в воздухе пыльцу, пока та не спрессовалась в комок и не стала издавать грохочущий звук. Тингл тяжело вздохнула — она не была уверена, что принц выживет после инъекций.

Тингл, до последнего момента мучаясь сомнениями, начала вводить сгусток снадобья через правую руку Касселя. Из комочка пыльцы образовалась тонкая, как паутинка, блестящая нить, напоминающая Млечный Путь. Она проникла прямо в кончик указательного пальца принца, откуда вскоре начала растекаться по всему телу.

Эта особая точка считалась так называемым «каналом для пыльцы снов». Через него Ткачи могли извлекать пыльцу, используя ее как средство проявления своей силы. И наоборот, указательный палец правой руки можно было использовать для инъекций снадобья прямо в тело, что вызывало у Ткача приток магической силы из-за резкого увеличения концентрации молекул снов в организме.

Пыльца, введенная в тело Касселя, быстро распространилась по его кровеносным сосудам, нервам, костям, мышцам и внутренним органам. Она ярко сияла под кожей, словно что-то космическое. Когда пыльца только проникла в организм, на мгновение мышцы принца свела судорога.

— Ваше сиятельство, вы должны держаться… пожалуйста.

Тингл казалось, она умирает от беспокойства и чувства вины за то, как поступила с принцем, ради которого готова была даже пожертвовать жизнью.

У Касселя же имелись свои причины думать, что он умирает.

— Мне никто не говорил, что будет так больно!

Ощущения, когда первая ниточка прошла сквозь палец, были еще терпимыми. Но пыльца начала распространяться по всему телу, и мышцы Касселя пронзила невыносимая боль. Он стиснул зубы и попытался внутренне противостоять бушующей внутри него буре.

Сотни миллионов, а может, и триллионы мельчайших частиц пыльцы оседали на кровеносных сосудах и нервах. Они имели режущие края, поэтому проникновение каждой из них отдавалось острой болью, как будто это были иголки, только острее, и не снаружи, с поверхности кожи, а глубоко внутри.

И тут организм Касселя начал бороться против внезапной атаки частиц, вонзающихся в тело принца с целью завладеть им.

— Ой!

Из-за боли пальцы Касселя скрючились, потому что он напрягался изо всех сил и суставы уже не выдерживали. По лицу струились слезы — физиология брала верх. Рот Касселя широко открылся.