С каждым неглубоким толчком я двигаюсь глубже, останавливаясь всякий раз, когда Слоан пытается запрокинуть голову со стоном. Я хочу, чтобы она смотрела. Чтобы никогда, блять, не забыла этот момент. Поэтому жду. Всякий раз, когда она пытается отвести взгляд, когда удовольствие отрывает ее от меня, я выжидаю, пока ее внимание не вернется именно туда, куда я хочу. На меня. На нас. И когда она, наконец, остается прикованной к тому месту, где соединяются наши тела, я раздвигаю ее ноги шире и толкаюсь глубже, до самого конца, прижимаясь бедрами.

Я остаюсь там, руками обхватываю ее талию, мой взгляд скользит от того места, где я глубоко погружен в киску, к ее прекрасному, покрытому синяками телу. Сосредотачиваю внимание на ее лице, впитываю каждое изменение в ее выражении, когда вынимаю полностью член, а потом заново вонзаюсь до самого основания. Ответный стон Слоан громкий, отчаянный. Она хватается за спинку кровати, и я делаю это снова. На этот раз она стонет еще громче.

— Моя девочка, — говорю я, встречая ее темный пристальный взгляд с дерзкой улыбкой и наклоняясь вперед. Рукой обхватываю ее за горло. — Кричи так громко, как хочешь. Пусть весь чертов район слышит, мне похуй.

Я врезаюсь в нее долгими, мощными ударами, член с каждым движением скользит по пирсингу, сводя меня с ума от желания. Я переполнен ею. Ее запахом и хриплыми стонами. Ее пульсом, бьющимся под моей ладонью. Ее телом подо мной. Ощущением того, как ее влагалище крепко обхватывает мой член. Она повсюду, в каждой капле моей крови, в каждой искре мысли, и я хочу уничтожить ее за это к чертовой матери. Разбить точно так же, как она меня. Потому что она ставит меня на гребаные колени. Я хочу погубить ее, чтобы она стала моей, моей прекрасной катастрофой. Моим диким созданием. Моей богиней хаоса.

И я трахаю ее так, словно родился лишь для этого.

Я врезаюсь в нее. Сильно. Глубоко. Неумолимо и беспощадно. Она напрягается, когда я сжимаю ее горло, вены вздуваются на шее. Я рассказываю ей обо всех позах, в которых трахну ее. В рот. В идеальную киску. В ее тугую маленькую попку. Я хочу наполнять ее до тех пор, пока не окажусь повсюду. Точно так же, как она повсюду во мне.

И ей это чертовски нравится.

Ее возбуждение наполняет воздух ароматом. Она умоляет о большем. Умоляет не останавливаться. И я не замираю, ни на секунду. Я крепче сжимаю ее горло одной рукой, другой круговыми движениями прижимаю пальцы к ее клитору и врезаюсь в нее, снова и снова, пока она не выкрикивает мое имя и не сжимается вокруг члена, когда кончает. И я прямо за ней. Электрический ток пробегает по позвоночнику, яйца напрягаются, и я изливаюсь в нее, дрожа, пока сердце оглушительно стучит в ушах. Я толкаюсь так глубоко, как только она может принять меня, и наслаждаюсь пульсацией ее киски, которая впитывает каждую каплю спермы.

Я хочу, чтобы меня здесь похоронили, обнять ее и прижать скользкое потное тело Слоан к своему, заснуть с ее влагалищем вокруг моего члена.

Я так и сделаю.

Позже.

Медленно выхожу, дюйм за дюймом, прикованный к виду нашего блестящего возбуждения на члене. Слоан прикрывает глаза рукой, пытаясь восстановить дыхание. Это очаровательно, на самом деле. Она, наверное, уже думает, что я закончил.

Ошибается.

Я наклоняюсь и прижимаюсь ртом к ее киске. Мои пальцы ласкают ее набухший клитор. Я вознагражден потрясенным возгласом своего имени, когда погружаю язык в ее пульсирующий канал.

— Роуэн…

Ее мышцы сокращаются, и наша сперма заливает мой рот. Я улыбаюсь, прижимаясь сильнее, и собираю наше возбуждение на свой язык.

Затем двигаюсь вверх по ее телу.

Карие глаза Слоан вспыхивают, синяки оттеняют радужки в ее глазах, которые мечутся между моими. Думаю, наконец-то, до нее доходит. Это даже близко не конец.

Только начало.

Опираюсь на предплечье, когда нависаю над ней. Прижимаю палец к ее губам.

Тук, тук, тук. Открой пошире.

Губы Слоан приоткрываются. Я выплевываю сперму в ее ждущий рот.

— Проглоти.

Она так и делает, не отрывая от меня глаз, пока я не прижимаюсь к ее губам.

Этот поцелуй грубый. Теперь между нами не осталось никаких преград. Слоан вся горит от желания. Именно это я чувствовал каждый раз, когда был с ней. Словно я сделан из отчаянной потребности. Наши зубы клацают. Она прикусывает мою нижнюю губу, привкус железа смешивается со вкусом сладости и соли.

— Чувствуешь вкус, Черная птичка? — спрашиваю я, когда отстраняюсь ровно настолько, чтобы занять все пространство в поле ее зрения.

— Да, — шепчет она.

— Ты знаешь, что это такое?

У нее хватает здравого смысла покачать головой. Я улыбаюсь.

— Закуска. А теперь пришло время для гребаного пира.

Я скольжу вниз по ее телу, устраиваясь между ее дрожащих бедер, просовываю руку ей под спину, двигая киску к своему рту.

И, как обещал, всю ночь она кричит.

СЛОАН

Я не могу уснуть, хотя разум жутко расслаблен, а тело измотано.