Заговорщикам только и оставалось, что окружить кольцом своего командира и приготовиться к обороне, выставив перед собой штурмовые винтовки с горящими синим пламенем плазменными штыками. Первый министр, видя их настрой, испугался, что в суматохе боя может пострадать и он сам, поэтому быстро заговорил:

— Господа вы немедленно должны сложить оружие и отправиться на вверенные вам корабли. Я не буду наказывать вас за эту минутную слабость. К тому же я уверен, что это вице-адмирал Хромцова заставила вас пойти на незаконные действия. Приказала она или убедила, неважно, но именно Хромцова ответит за всё. А на вас я зла не держу и милостиво прощаю… Опустите оружие и можете идти…

Офицеры и «морпехи» в нерешительности стали переглядываться друг с другом, не зная, как им поступить в данных обстоятельствах. Их адмирал в одночасье превратилась в слюнтяйку, которая валяется в ногах первого министра в страхе за свою внучку, непонятно откуда здесь взявшуюся. Да и к тому же ситуация кардинально изменилась. Если минуту назад они уже было праздновали свою победу, думая, что быстро разделаются с первым министром, то сейчас понимали, что жизни им осталось всего пара минут, если они решат сопротивляться. Разумность и страх победили, и спутники Хромцовой начали один за другим бросать на пол своё личное оружие.

— Вот и хорошо, — облегчённо выдохнул и непринуждённо улыбнулся Птолемей Граус. — Теперь покиньте нас, господа, я желаю поговорить с вашим нерадивым командиром наедине… Мои пехотинцы вас проводят обратно на челноки… Возвращайтесь на свои корабли и принимайтесь за рутинную работу…

Офицеры и космопехи с «Паллады» неуверенно переглянувшись и выдохнув, что так легко отделались, цепочкой потянулись к выходу. Штурмовики первого министра, спрятав винтовки за спину ратников и обступив своих недавних противников с двух сторон, вышли следом. Рядом с Граусом осталась дюжина самых верных его телохранителей. Хромцова же осталась в отсеке абсолютно одна.

— Неужели вы думали, что так просто сможете лишить меня жизни, уважаемая Агриппина Ивановна?! — удивлённо спросил Птолемей. — Ладно, я понимаю ваше негодование и понимаю, что вас заставило пойти на это… Безусловно, наказание за подобное преступление — смертная казнь. Но больше меня оскорбляет не то, что вы хотели убить своего главнокомандующего и премьер-министра Империи, а то, как просто и топорно вы решили это сделать. Я повторяю вопрос, вы считаете меня идиотом?

— Нет, господин командующий, — замотала головой вице-адмирал, — я просто была не в себе… Я не подумала…

— И это ваше обычное состояние, Агриппина Ивановна «я не подумала», — пренебрежительно фыркнул Граус. — Именно поэтому мы и проиграли сражение у Санкт-Петербурга-3, потому что вы «не подумали»!

— Но вы же сами знаете, что произошло у космической крепости, и что…

— Не нужно сейчас мне пересказывать, что случилось в секторе сражения, — сразу же прервал речь вице-адмирала Птолемей, выставив ладонь вперёд. — Все эти ваши отговорки и попытки свалить поражение на меня просто смешны. Кто адмирал и флотоводец ВКС чуть ли не с юных лет — вы или я?! Вы должны были подсказывать мне и быть главным советником в секторе боя. Я не могу знать и уметь всё на свете!

Первый министр так распалился, что стал размахивать руками, как ветряными мельницами. Видя это, Хромцова с мольбой в голосе произнесла:

— Господин, пожалуйста, не ушибите ребёнка!

— Кого? — сначала и вовсе не понял тот. — А, вашу внученьку…

Птолемей вздохнул и резко опустил руку на девочку, скидывая её со своих колен. Вице-адмирал Хромцова вскрикнула от страха, а затем и от удивления, когда увидела, что рука первого министра прошла сквозь ребёнка, как сквозь мираж. Только теперь Агриппина Ивановна поняла, что это была всего лишь голограмма, а не настоящий ребёнок.

Вице-адмирал машинально потянулась к лежавшему на полу пистолету, но тут же ей в голову уперся ствол винтовки — штурмовики первого министра были начеку. Птолемей, видя, как изменилась в лице Хромцова, хохотал без остановки так долго и сильно, что аж сам устал.

— Вы бы видели себя сейчас в зеркало, — издевался над несчастной Граус, — и так суровая, как космический вакуум, а теперь ещё и поглупевшая в одночасье…

— Я действительно глупа, — еле сдерживая себя, промолвила вице-адмирал, сама ещё до конца не веря, что вместо внучки на коленях Птолемея была лишь трёхмерная голографическая картинка высочайшего разрешения. — Но впредь я обещаю, что стану гораздо умней.

— Не давайте клятв, которые не можете выполнить, Агриппина Ивановна, — перебил её первый министр, к этому моменту уже переставший смеяться. — Вы навсегда останетесь такой же простофилей, какой были всегда. К сожалению, для нас обоих одной только верности, которую вы до этого момента выказывали, мне уже недостаточно, чтобы вы по-прежнему оставались рядом. К тому же после сегодняшнего демарша это в принципе невозможно. Убить вас, в отличие от ваших сообщников, я тоже не могу себе позволить, ибо вы, к сожалению для меня всё ещё являетесь значительной фигурой в среде военных. Поэтому ваша казнь может вызвать недовольство многих офицеров и космоморяков моей эскадры, а этого мне сейчас не нужно…