На следующий день, как и обещал, заготовку диссертации показал Тихонову. Тот проникся, дал несколько полезных советов, и выразил надежду, что я найду возможность поработать в стенах Центральной научной медицинской библиотеки.

— Желательно поработать с каталогом, заказать литературу, сделать литературный обзор отечественной и зарубежной печати по теме диссертации, — говорил Юрий Александрович. — В диссертации обязательно надо будет указывать данные советских и зарубежных учёных работающих в этой тематике. К диссертации нужны результаты медицинских исследований пациентов. У вас, как вы говорили, будут две контрольных группы – одна с обычным лечением, вторая – с применением иглоукалывания. На каждую нужно будет выводить статистику. Показатели при поступлении, в процессе лечения и при выписке. Это напрягает, но нужно. Хорошо бы медсестёр заинтересовать, чтобы те лишний раз сделали анализы, ЭКГ и прочие исследования. Все эти данные систематизируются в таблице, которые находятся в тексте диссертации. Собственно, чем вы и в Пензе занимались, насколько я знаю. Плюс в обязательном порядке написание статей в отечественной медицинской периодике, с промежуточными данными. Ну и куда же без оппонентов! Им также своевременно надо будет отсылать все данные.

В общем, загрузил по полной, хотя я и так уже ещё из прошлой жизни знал, как пишутся диссертации. Но делал вид, что внимательно слушаю и мотаю на ус.

Выйдя из института, я сел в машину и отправился в эту самую библиотеку. Действительно, на абонемент записали без вопросов. Для начала пару часов поработал с каталогом, и нашёл, к своему удивлению, не только книгу на английском, посвящённую иглоукалыванию, (в примечании подписанную «с иллюстрациями, издания 1956 года»), но и докторскую диссертацию некоего Орлова А. В. По ИБС и стенокардии напряжения. Неужто мой нынешний завкафедрой?! Выписал и его. Затем отдал список библиотекарю, и с полчаса спустя получил на руки искомое. Точно, Андрей Викторович, к тому времени уже завкафедрой ММСИ. Можно будет и на этот труд сослаться, сделаем реверанс в сторону руководства.

Ну и до самого вечера сидел в читальном зале, штудировал литературу, поскольку на руки её не выдавали. Мне в этой библиотеке предстоит провести как минимум пару-тройку дней, прежде чем будет готов материал для литобзора. Всё это надо конспектировать, отдельным докладом оформить, потом зачитать на кафедральном совещании… Чем больше первоисточников, вплоть до монографий, я укажу, тем кандидатская будет ценнее. Все увидят, что я реально в теме.

Покинув вечером стены здания, с телефона-автомата набрал номер, по которому меня могли свести с Джапаридзе. Всё-таки нужно было поддерживать легенду о том, что я, блин, волшебник и чародей. Весной в Москве был, встречались, поманипулировал с рукой, сказал тогда, что ещё один сеанс остался, последний, летний – и мои услуги больше не понадобятся. И вот этот момент настал.

Созвонились, договорилось… Встреча, как и в первые два раза, проходила в любимом ресторане Джапаридзе – «Арагви». Тогда Георгий Большой на прощание попросил меня себя беречь. Ещё бы, боялся, бедненький, что, если я помру, не приведи бог, рука у него снова повиснет плетью, и теперь уже до конца жизни.

И снова стол ломился от обилия национальных блюд. Увидев меня, Джапаридзе аж расплылся в улыбке, словно встретил близкого родственника. Даже встал и сделал попытку обнять, но я мягко отстранился. Тот сделал вид, что не заметил моего жеста. А вот его неизменный бодигард нахмурился. Но мне на него было плевать.

— Садись, дорогой угощайся!

Джапаридзе махнул левой рукой, на запястье которой я заметил бывший когда-то моим «Ролекс». Но сделанном я не жалел. Всё-таки имел представление о будущем. В той же Москве откроется хренова куча салонов дорогих часов и купить что-нибудь круче того же «Ролекса» можно будет вообще без проблем. Например, «Vacheron Constantin» за 20 тысяч долларов – это такая себе средняя цена. Правда, до этого ещё дожить надо… Ну уж как-нибудь. А пока можно и с «Командирскими» походить.

Я поел, попил (правда, только сок и минералку, так как был за рулём), после чего предложил приступить к заключительному сеансу снятия чар с руки несчастного грузина. Тот с готовностью согласился, и пару минут спустя, потискав его ладонь и запястье своими пальцами, закрыв при этом глаза и бормоча под нос какую-то абракадабру – как и в прошлый раз – я сказал:

— Вот теперь всё.

— Уф, — с явным облегчением выдохнул Джапаридзе. — Точно, да? Можем больше не встречаться?

— Точно, — кивнул я, с трудом сдерживая смех. — Разойдёмся, как в море корабли.

На лице собеседника появилось задумчивое выражение. Он явно что-то обдумывал, но не решался сказать. Но всё-таки произнёс:

— Слушай, друг… Хочешь хорошо заработать?

Я выгнул левую бровь, что у меня всегда получалось, когда я изображал немой вопрос.

— Понимаешь, есть один человек… плохой человек. Он постоянно делает мне разные пакости, хотя в лицо улыбается и говорит приятные вещи. Но я знаю, сто процентов знаю, что он мне гадит. Но не убивать же его за это! А вот если бы ты с ним проделал примерно то же самое, что и со мной… И пусть всю жизнь ходит с парализованной рукой, мне этого будет достаточно.

Я вздохнул, не спеша сделал глоток апельсинового сока, мотнул головой.

— Нет, Георгий Зурабович, я не согласен.

— Хорошие деньги плачу, — нахмурился он. — Три тысячи.

Я снова со вздохом мотнул головой.

— Четыре тысячи… Пять! Пять тысяч!!!

И в третий раз я вздохнул:

— Послушайте, Георгий Зурабович, хоть миллион предлагайте, я не соглашусь. Могу прибегнуть к этому методу, лишь когда мне или моим близким угрожает опасность, а на заказ… Нет, увольте.