Виттория Флорабелио честно считает, что у работы её мечты есть только один существенный недостаток: иногда всё-таки приходится работать. И задания подбираются не из лёгких – например, отловить сбежавшие ночные кошмары. И если первый из них любезно попался сам, то за остальными придётся побегать. К тому же они и не страшные вовсе, эти кошмары…
Ну, разве что чуть-чуть.
Главное – пугаться в правильной компании!
Девять сбежавших кошмаров
На обеденном столе стояла мятая обувная коробка, и отчего-то при взгляде на неё становилось ужасно страшно.
Может, дело было в пронзительно жёлтом ценнике, таком замызганном, что ни одной цифры не рассмотреть; или в зловещем мраке, что сочился из сплюснутого, размусоленного угла; или в том, что ржавый закатный свет падал на неё не от окна, закатанного в янтарное безвременье, а откуда-то сбоку, а тень расползалась по столешнице нефтяным пятном и медленно-медленно капала на пол…
«Да я сплю, – с облечением поняла Виттория Флорабелио. – И это просто ночной кошмар. Вот глупость какая».
А поняв – попыталась очнуться, как полагается уважающей себя колдунье, но не тут-то было.
Дурацкая коробка втягивала внимание в себя, как пылесос – тюлевую штору. Мятые картонные бока едва шевелились, слабо вдыхая и выдыхая; в щели под крышкой изредка вспыхивало что-то жирным, маслянистым блеском, точно лоснящийся змеиный бок. Образ делался всё чётче, различимый теперь уже вплоть до последней царапины и складки; он наезжал ближе, ближе, пока не заполнил собою весь мир, и Виттория не ощутила с ужасом – вполне настоящим – что ещё немного, и она перевалится через край.
К тому, что было внутри.
– А-а-ахр… – вырвался из горла беспомощный хрип. Голос куда-то подевался, а тело сделалось тяжёлым, неуклюжим. – Х-ха-а…
Из последних сил она отпихнула от себя коробку вместе с её зловещей сальной темнотой – и сама опрокинулась назад с немыслимой высоты, падая…
…падая прямо в собственную кровать.
– Тс-с, прекрасная дева, не бойся, – прозвучал у Виттории над ухом голос, вызывающий безусловное доверие, словно гул пламени в очаге холодной зимой. – Ничего не бойся, ибо нет никого страшнее в округе на десять тысяч шагов, чем я, а я нынче на твоей стороне.
В первую секунду накатило облегчение – кошмар закончился, проснуться всё-таки удалось! Виттория даже позволила себе жалобно всхлипнуть в чужое плечо и немножко подрожать от ужаса, прежде чем сообразила, что к голосу и плечу, к сожалению, прилагаются две чересчур наглые и умелые руки, а также всё остальное – по ночам обыкновенно не одетое, хоть кол ему на голове теши.
Но с этим-то она уже научилась справляться.
– Я не только дева, но и колдунья, – мрачно напомнила она, когда успокоительные прикосновения поползли куда-то не туда. И воздела правую руку, изображая пальцами ножницы: – Чик-чик?
Как и предрекал Лобо Флорабелио, подействовало это безотказно.
Рю отодвинулся с поспешностью, неприличной для древнего и могущественного существа, а затем и вовсе сполз с кровати, ловко драпируя интересные места клетчатым покрывалом.
– Вижу, дева нуждается в напитке, согревающем душу и тело, – усмехнулся он и потянулся было погладить её по волосам, но передумал на полпути и опустил руку. – Вот и приготовлю его пока – с твоего позволения.
«А ты, раз такая сердитая, сиди здесь одна», – не прозвучало, но, очевидно подразумевалось.
Когда Рю вышел, Виттории честно захотелось взвыть, потому что муторная, тошнотворная уязвимость из кошмара навалилась с новой силой. Часы на комоде показывали три пополуночи и тикали нервно, неровно; рябиновые ветки за окном шкрябали по стене, как старческие пальцы. Квартира, такая уютная днём, теперь казалась чужой, необжитой, какой, собственно, и была… Следовало, наверное, повременить с переездом, но только вот дядюшка в последнее время сделался совершенно невыносимым, и Виттория честно боялась, что однажды Белый Лис, прознав об этом, просто оторвёт ему голову.
– Ты не слишком торопишься? – деликатно поинтересовалась Летиция позавчера утром, помогая раскладывать вещи в тёмных, пахнущих старым лаком недрах комода. – У нас в агентстве полно свободных комнат, можешь гостить, сколько пожелаешь. А хочешь, я подыщу тебе квартиру поближе к берегу, по соседству с нами?
Виттория тогда упрямо потрясла головой, отвечая на оба вопроса. И вовсе не потому, что Лобо Флорабелио считал, дескать, у моря живут только заезжие туристы и романтичные идиоты – уж ей-то хватило бы колдовских сил справиться и с сыростью, и с плесенью, и со сквозняками. Просто хотелось чего-то своего, не подсмотренного у других…
Так она очутилась – неожиданно для себя самой – в старинном доме, где на первом этаже по центру расположилась цветочная лавка, объединённая с крохотным магазином подарков, в правом углу – пекарня, в левом – швейная мастерская, а второй этаж, разделённый надвое, сдавался под жильё. Дорога до агентства отсюда занимала не более получаса очень-очень ленивым шагом, а если пройти через сад, то можно было сесть на троллейбус и укатить к морю по ухабистой, давно не ремонтированной дороге.
Квартира с мебелью, весьма чистая, да к тому же дешёвая – чего ещё желать вчерашней выпускнице?