Кейси: Не разбудил. В чем дело?

Не ожидал от нее такого сухого тона. Да, время за полночь, но она же сама сказала, что не спала.

Я: Можем встретиться?

Кейси: Поздно уже.

Опять странно. Полуночные вылазки никогда не останавливали ее раньше.

Я: Пожалуйста. Это важно.

Точки нерешительно мигают на экране. Что-то с ней не то, и от этого у меня волосы на руках встают дыбом.

Кейси: Ладно. Увидимся через 20 минут.

– Гулять пошел? – Эр Джей поворачивается ко мне, пока я стою у шкафа и одеваюсь.

– Ага. Поговорю с Кейси, оторву пластырь. Не могу больше об этом думать.

Он садится, шурша простынями. Покосившись в его сторону, я вижу, как он проводит руками по взлохмаченным каштановым волосам. Даже в темноте я вижу его недовольное лицо.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Пока ты не ушел. Тебе стоит знать, – говорит он. – Слоан ей все рассказала.

Мое сердце останавливается.

Ну конечно же. Чертова Слоан.

– А раньше ты меня предупредить не мог? – нервно спрашиваю я.

– Да я только сейчас сообщение увидел. Она написала, когда я уже спал.

– Отлично. Просто замечательно. Твоя девушка только что сделала невозможный разговор еще сложнее, – говорю я, натягивая толстовку. – Большое спасибо.

– Уж прости, чел, но все претензии только к тебе.

Да, я сам выкопал эту могилу. Уже несколько месяцев знал, что каждый день, проведенный с Кейси, я плел веревку для собственной виселицы. И все равно оказался не готов почувствовать под своими дрыгающимися ногами пустоту. Пол ушел вниз, но падение не сломало мне шею. Теперь я извиваюсь со связанными за спиной руками и смотрю, как все с ужасом наблюдают за мной, желая увидеть последний вздох.

Даже не знаю, чего ожидать, пересекая территорию и направляясь в лес к дому Кейси. Слоан лишила меня какого-либо шанса объяснить Кейс, что я просто хотел как лучше, но не рассчитал глубины. Не то чтобы у меня был какой-то коварный план изобразить из себя крутого мужика, чтобы залезть ей в штаны. Но я более чем уверен, что именно это Слоан и втирала ей весь вечер. Великолепно.

Еще почти двадцать минут я стою и варюсь в собственном соку, пока меня не находит луч фонарика Кейси. Ошарашенный внезапностью момента и ее тихим появлением, я теряю дар речи. Вся речь, что я на скорую руку набросал у себя в голове, тут же испаряется.

– Кейси…

– Нет. – Я никогда не слышал ее голос таким резким, и он подсекает меня под колени. – Слышать от тебя ничего не хочу.

– Кейси, пожалуйста…

– Ты лжец, Фенн. И козел. И наверное, худший человек, которого я знала в этой жизни.

Она не дает увидеть себя, прячась за ярким светом, от которого мне приходится заслоняться рукой. Но ее голос дрожит от слез, и осознание того, что это из-за меня она плачет, разрывает меня на части.

– Справедливо, – слабо говорю я. – Но…

– Как ты вообще посмел заявиться после того, как бросил меня лежать без сознания? Кто вообще так делает? – Ее голос взлетает еще на октаву, и я никогда еще не чувствовал себя таким маленьким. – Ты все это время позволял мне плакать у тебя на плече. Притворялся, что понимаешь. И что, смеялся за моей спиной? Поздравлял себя с тем как здорово у тебя все это вышло.

– Черт, нет. Конечно нет. – Пытаюсь шагнуть к ней, и мимо моей руки пролетает что-то похожее на камень. – Я это и хочу…

– Прямо сейчас, Фенн. Скажи мне правду. Это все, что я хочу услышать. Почему ты это сделал? Почему ты врал мне все это время, почему никому не сказал, что был там?

Грудь сжимает, руки мучительно трясутся. Вот и что мне ей сказать? Что, возможно, это мой лучший друг опоил ее и бросил умирать? И что моей первой мыслью было прикрыть его? Что я до сих пор его прикрываю, потому в моей голове не укладывается, что тот, кого я знал практически всю свою жизнь, мог почти убить девчонку и сбежать.

И не какую-то там девчонку. Не просто младшую сестру Слоан. А самое доброе, милое создание, которое кто-либо из нас встречал. Ту, что меньше всего заслужила того, что мы с ней сделали.

Если бы я мог сказать хотя бы часть этого, то, может, в моем животе бы не зияла черная дыра. Но я не могу сказать ни слова. И когда она опускает фонарик, и в темноте проступает ее красное, распухшее лицо, блестящее от слез, то я понимаю, что всегда был козлом. Я думал, что смогу похоронить в себе худшее. Ради нее. Но по какой-то жестокой иронии она делает меня только хуже – я готов на все ради нее, кроме как быть приличным человеком.

Наконец вспоминаю, как говорить.

– Я хотел рассказать тебе. Но прождал слишком долго. Так долго, что мне начало казаться, что уже слишком поздно…