Четырнадцать лет

Его здесь нет. Прекрати его искать.

Я отвернулась от вечеринки и заставила себя сосредоточиться на волнах, которые боролись под зловещей луной. По небу рассыпалось звездное покрывало, сопровождавшее меня, пока я сидела на мощеной террасе Шильонского замка.

Вокруг меня шумели люди - танцевали, флиртовали, смеялись, жили. И все же я никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Каждое лето фон Бисмарки устраивали грандиозный бал в честь своего приезда в Швейцарию. Сотни родовитых аристократов и магнатов Европы съезжались в пышный средневековый замок на берегу Женевского озера, чтобы похвастаться связями с одним из старейших королевских родов в мире - двое из них были моими заносчивыми родителями.

Оливер уже должен был быть здесь, бродить по коридорам или планировать изощренные розыгрыши. Он появится торжественно тогда, когда будет готов, и ни секундой раньше.

Не ищи его. Имей самообладание.

Слишком поздно. Предательское тело действовало по собственной воле, заставляя меня вернуться на вечеринку в поисках этих бледно-золотистых кудрей и озорных глаз.

Танцовщицы до отказа заполнили открытый бальный зал, лишив меня всякого шанса заметить его. Пастельные бальные платья, словно облака сахарной ваты, вихрились по каменным плитам с практической легкостью. С многоярусной сцены барочный оркестр благословил нас богатыми струнами «Маскарадной сюиты I» Арама Хачатуряна. Один из моих любимых вальсов.

Я разгладила юбку своего ирисно-розового платья, зная, что родители не станут укорять меня за то, что я испачкала наряд об кирпичи террасы. Чтобы заметить вопиющее неуважение к атласному платью, они должны были сначала заметить, что я жива. Неудобный факт, о котором они изо всех сил старались забыть.

Я бросила взгляд под веранду. Если бы я упала, то ударилась бы о крышу, а потом скатилась бы прямо в гравий. Высота была десять, может, двенадцать этажей. Достаточно, чтобы убить меня. Я повернулсь к родителям, которые стояли рядом со своими друзьями в нескольких футах от меня.

Они не видели, что я сидела на краю.

Они вообще меня не замечают.

— Итак... — Женщина в оливковом платье уставилась на моих родителей из своего фужера с шампанским, ее шикарный акцент добавлял слоги там, где их не было. — Куда вы отправляетесь дальше, раз уж филиал в Цюрихе работает?

Папа работал в Luxor Trust, бутиковом банке, который специализировался на «массаже яиц богатых засранцев». Это его слова, не мои. Он занимался управлением, и в его должностные обязанности входило целовать неимоверное количество задниц, открывать новые офисы, чтобы удовлетворить международный спрос Luxor, и таскать нашу семью с собой в каждый уголок Земли, занятый миллиардерами.

С пеленок я знала только внутренности чемодана. Дом был абстрактной идеей. Это то, что было у других детей. В четырнадцать лет я уже жила в Лондоне, Токио, Париже, Монреале, Цюрихе, Эр-Рияде и Будапеште. Несмотря на американский паспорт, за всю свою жизнь я провела в Штатах всего несколько месяцев. Когда меня спрашивали, откуда я родом, отвечала, что из Нью-Йорка. Но на самом деле у меня не было происхождения. Не было начала моей истории.

Если только Оливер фон Бисмарк сможет помочь. Вернее, если ты сможешь его убедить.

— О, даже не начинайте рассказывать мне о нашем следующем приключении. — Мама провела наманикюренными пальцами по черному бобу, свободной рукой царапая папин костюм от Prada. — Компания Джейсона хочет, чтобы он открыл новый филиал в Буэнос-Айресе. Ты знаешь, как я люблю этот город. Я сама наполовину аргентинка.

— Как Брайар Роуз переносит все эти переезды? — Муж Олив Дресс покрутил вино в своем бокале. — Однажды мы с Фабьенн переехали на Аляску на три года. По работе, разумеется. Дети были в ярости. Должно быть, это тяжело для подростка.

— В академическом плане она всегда преуспевала. — Мамина спина выпрямилась. Так было всегда, когда речь заходила о ее самой нелюбимой теме - обо мне. — Она учится на дому у лучших репетиторов Европы и на следующей неделе заканчивает курс многомерного калька в Оксфорде. В прошлом году Ле Роузи дважды пытался ее завербовать, но вы же знаете, как это бывает при частых переездах. — Вынужденный вздох протиснулся сквозь стиснутые зубы. — Так трудно на что-то решиться.

Она упустила из виду, что я пошла на занятия только потому, что услышала, что Оливер может на неделю приехать в Бирмингем. Всего в часе езды на поезде от Оксфорда.

Ты даже не пытаешься изобразить спокойствие, Брайар Роуз.

Этот корабль уплыл, когда я начала просматривать сплетни в поисках новостей о семье фон Бисмарков в перерывах между сомнительным потреблением авокадо королевской семьей и громкими голливудскими разводами.

Олив Дресс похлопала маму по плечу.

— Брайар Роуз всегда была смышленым ребенком. В этом никогда не было сомнений.

В отличие от этой незнакомки, я не обманывала себя, принимая мамину оценку успеваемости за восторженный пятизвездочный отзыв. Не тогда, когда из нее, как вода из прорвавшейся плотины, просачивалась оборонительная реакция. Один порыв ветра - и мама опрокинулась бы навзничь от напряжения.