Однако потери, в принципе, допустимые и приемлемые — главное это люди, а они спасены. Зато потеря «Адзумы» для японцев невосполнима, хотя большую часть экипажа японцы сняли на подошедший авизо, который улизнул под обстрелом — «князья» в него ухитрились не попасть с двадцати кабельтовых, что удивительно, ведь на учебных стрельбах точность огня была продемонстрирована вполне удовлетворительная. Скорее все дело в погоде — чем меньше орудийная платформа на волне, тем больше она раскачивается, и тем труднее из нее попасть в мишень.

— Щенснович нагнал «гарибальдийцев», Николай Александрович. Хотя бы одного потопить, то было бы благом.

— Девятидюймовые пушки «императора» броню не возьмут, надежда на 254 мм орудия «Победы», да на семидюймовые германские стволы, если смогут близко подойти. Но вряд ли это выйдет — слишком хорошо забронированы эти «пиноккио», да и не деревянные носы у них, а жутковатый набор орудий. По весу бортового залпа как бы посильнее наших будут, по крайней мере «Касуга» точно старого «Николая» превосхо…

Страшный удар о броневую плиту рубки отбросил Матусевича, упал на свалившегося матроса, сверху рухнул великий князь. Сознания не потерял — испугался за начальника штаба — но тот был жив, и старательно «вылепливал» знаменитые «загибы». Пришло спокойствие — если человек так замысловато ругается, то значит, не ранен, от боли только хрипят и гнусно матерятся, не заботясь о «высоком стиле».

— Не ранены, Николай Александрович?!

— Вроде уцелел, и невредим, бог помиловал. А вы как себя чувствуете, ваше императорское высочество?

— Нормально, но отшвырнуло сильно, да по лбу приложило немного. Вроде царапнуло… Так и есть, раскровянило…

— Сейчас перевяжу, потерпите немного. Меня в июле почти также приложило, но ничего, опомнился быстро.

— Вроде ничего — в ушах только звенит, но так — колокольчиками…

— Бронебойный разорвался, он слабее. А так бы серьезно контузило.

Матусевич поднялся, извлек из кармана рулон бинта — такие пакеты имели при себе все, от адмирала до последнего кочегара, и их отсутствие в бою не допускалось, как отсутствие кирасы с каской при выходе из-под защиты брони. Посмотрел на стоявшего великого князя — поперек лба действительно кровавилась полоска содранной чуть кожи. Но как не крути ранение, теперь орден святого Георгия 3-й степени великому князю обеспечен. В голове сразу сложились строчки представления — «пролитие крови в сражении», и, несмотря на «оное, долг выполнял усердно и храбро, презирая опасность». При этом в рапорте на «высочайшее имя» не будет ни слова лжи или преувеличения — японцев гнали, не наоборот, и победа достигнута реальная. Ущерб нанесен врагу приличный, с захватом пленных — ведь выловят кого-то из японцев, хотя вряд ли спасенных будет много, в зимних волнах долго не продержится даже сильный организм.

Быстро перевязал голову великому князю, Александр Михайлович даже не поморщился, замотал «тюрбаном», а после боя пусть эскулапы над ним «колдуют». Хотя потери в команде не такие большие, люди получили опыт, и теперь знают, как уцелеть. Пожаров уже нет, гореть нечему, даже краску внутри выскоблили, когда выяснилось, что шимоза ее и воспламеняет. «Цесаревич» прекрасно забронирован, а наверху никого лишнего, расчеты противоминной артиллерии все под бронепалубой находятся, хотя сами 75 мм орудия, перенесенные из нижней батареи наверх, от огня пострадали, придется менять запасными из арсенала — но то уже в Дальнем.

— «Сисой Великий» с «Наварином» снова настигли «Фудзи», поочередно стреляют по броненосцу!

Доклад несказанно обрадовал, командующий сразу приободрился — если пара самых тихоходных кораблей нагоняет противника, то это означает одно — тот теряет ход. «Цесаревич» сцепился с «Микасой», «Император Александр III» сражался с «Асахи», а вот броненосцы вице-адмирала Чухнина' вели оживленную перестрелку с «Сикисимой» и «Фудзи», причем доставалось именно «горе» — «вышибали» слабейшего противника. Теперь противостояние пошло в условиях ограниченной видимости, и сохрани японцы ход, они давно бы оторвались, вышли из боя. Но не сейчас — терять столь ценный броненосец Хейхатиро Того категорически не желал, а потому защищал его как мог, видимо надеясь, что погода под вечер значительно ухудшится, и можно будет оторваться от преследователей.

— Ваше превосходительство! «Ретвизан» на пересекающемся курсе!

Матусевич чуть ли не ахнул — впереди из-за дымки вывалился броненосец с характерными «американскими» трубами, и живенько так стал пересекать курс японцам, моментально открыв огонь по «Микасе». Неприятельский флагман тут же накрыло всплесками, и стоящий рядом с Матусевичем командир броненосца капитан 1-го ранга Иванов тут же приказал чередовать залпы. Зрелище было впечатляющее — каждые полминуты у борта «Микасы» вставали высоченные «столбы». Если четыре, то промах, а вот три, то можно записывать попадание. Действо чуть чаще сопровождалось дюжиной других всплесков, хорошо отличимых — что повыше, то семидюймовые пушки «Ретвизана», ниже «столбики» — шестидюймовые орудия «Цесаревича». Команды и офицеры этих двух броненосцев давно отработали взаимодействие, и теперь неприятелю пришлось тяжко.

— Хм, а ведь «Фудзи» серьезно поврежден — хотя мотает на волнах, но крен виден, кормой «просел», таран из воды выходит.

Слова великого князя, вот глазастый, подтвердились, стоило присмотреться. Действительно, броненосец пострадал в бою, и серьезно, примерно как «Севастополь» — тот совсем плохо выглядел. Ведь до сражения даже подумать не могли, что пара «гарибальдийцев» его так сумеют «отмутузить». Но два десятка орудий серьезного калибра действительно являются большой угрозой для кораблей, забронированных по старой схеме — мощная цитадель с надежным верхним поясом, и совершенно незащищенные оконечности. На броненосце противника слабость такой защиты очевидна — «Фудзи» серьезно пострадал, в то время как трое других кораблей ведут бой уверенно.