— Ничего мы, по большому счету, сейчас предпринять не сможем, — после долгой тягостной паузы произнес самый старший из братьев. — Но ясно одно — войны с германцами и австрийцами нам нужно избежать любой ценой, даже на уступки пойти, если потребуется. Столкновение самоубийственно, причем и для нас, и для двух кайзеров. Пусть уж они воюют, если так жаждут «места под солнцем», а нам важно остаться в стороне, и не участвовать в этих «разбирательствах». Сами погибнем, воюя за чужие интересы, в угоду Лондона и Парижа — нет, уж лучше альянс с Вилли заключить, так надежнее будет. Хотя сложности будут серьезные…

— В «блестящую изоляцию» уходить надобно — бог с этими Балканами и османами, да и Босфор с Дарданеллами не нужен, если так заплатить придется. Все равно Лондон не даст нам в Проливах утвердиться, так какого черта с ним в отношения вступать и к Антанте присоединятся?! Себе только на погибель, другого исхода тут просто нет!

— Что сову об пенек, что пеньком сову — все равно подыхать, — пробурчал Владимир Александрович, — тут ошибся племянник, ничего, подправим. С Вилли будем договариваться, с ним рассчитаемся Францией, а вот с Веной Италией — старый Франц давно на нее зубы точит, даром, что они вроде как союзники. Османов пока оставим в покое — их и без нашего участия постараются развалить, нам только нужно момент благоприятный выждать, чтобы свою долю наследства получить.

— Ты прав, и нам легче будет. Ведь когда Париж занят будет, то наши кредиторы могут и того… хм…

— У кайзера так легко не получится Францию завоевать, даже если мы ей помогать не будем. Теперь пулеметы и пушки совсем иначе оценивать начнут, они в моду войдут. Посмотрел я на пулеметные команды во время маневров гвардии — дьявольское изобретение, единственное спасение от которого лечь на землю и немедленно окопаться, как под Ляояном и случилось. Так что наступление в позиционную войну быстрее превратится, чем германцы до Парижа дойдут — вот в это я охотно верю.

— Пусть так и будет — договориться с кайзерами, пойдем на уступки — все с лихвою компенсировано будет новыми владениями на востоке, куда более ценными приобретениями. И позабудем пока про движение на Балканы — не стоит раздражать старика Франца. И одновременно избавляемся от кабалы Парижа и Лондона — нужен только повод…

— Будет вам повод, и достаточно весомый, — усмехнулся Сандро, пожав плечами. — Королевский флот в Вей-Хай-Вее не зря находится, не просто так броненосцы пригнали, запугать хотят. Вот этим действом можно и воспользоваться. Лондон хочет спасти японцев, чтобы мы заключили мир на довоенных условиях, тут и обыграть можно. Это Лангсдорф со своими дипломатами страхом исходит, а нам такое не к лицу. Наоборот — любой демарш со стороны «туманного Альбиона» можно использовать к нашей выгоде, как повод для внутреннего обустройства державы, и избавления от надиктованных нам правил. А в такой ситуации до войны не дойдет — хотя кое-чем поделиться придется. И не возражаю, если расплачиваться будут японцы и китайцы…

Порт-Артур пал, генерал Стессель сдал крепость неприятелю. Торжествующие японские офицеры рассматривают затопленные броненосцы, ставшие трофеями — все прекрасно понимают, что их страна войну фактически выиграла. Или, по крайней мере, уже точно не проиграет — без флота одолеть Японию невозможно. Вот только в этот момент в Петербурге еще не осознали, что все кончено, и продолжают гнать на Дальний Восток 2-ю Тихоокеанскую эскадру. Это как в пух проигравшийся игрок ставит на кон последние сбережения, надеясь переиграть шулера…

Глава 37

— Все прекрасно понимают — это их последний шанс, японцы цепляются за Чемульпо, считая, что не все еще проиграно. Но поздно — армия обескровлена, а перед нами половина того флота, что был у них в начале войны. Интересно, почему они решились на сражение?

Матусевич с интересом рассматривал восемь силуэтов, что решительно направлялись к русской эскадре. Хейхатиро Того привел решительно все корабли линии — впереди три оставшихся броненосца, за которыми как привязанные следовали два «гарибальдийца», затем на отдалении шла еще пятерка кораблей — оставшиеся три «асамоида» и пара «собачек».

— А малых крейсеров нет совсем, видимо понимают, что шансов удрать от наших «шеститысячников» у них нет. Все равно интересно — почему они именно сейчас решились на вылазку к Чемульпо — ведь Сеул наши войска уже как три дня захватили. Почему не решили сберечь флот?

— Наши крестьяне порой так говорят — сгорела изба, гори и сарай, — вполне серьезно отозвался Вирен, также внимательно наблюдающий в бинокль за японской эскадрой. И пояснил свою мысль:

— У них сейчас есть надежда, что смогут выбить хоть пару наших кораблей, силы ведь практически равные. Вот и решились на сражение, посчитав, что если сейчас не достичь успеха, то потом придется уже драться у берегов собственно Японии. Видимо, у их армии на суше дела совсем плохи, раз мы видим здесь Объединенный Флот.

Матусевич промолчал, только мысль пришла в голову, что противник решился поставить на карту все, потому что после поражения остатки флота просто будут не нужны, так как окажутся не в состоянии защитить страну. А при победе может измениться многое, и в лучшую сторону. Тут чувствуется и азарт игрока, и отчаяние, что нет другого выбора.

— Теперь их только не упустить, Роберт Николаевич, потребуется, так будем преследовать хоть до Сасебо. У нас девять быстроходных кораблей, у них восемь, но так у нас за спиной вся эскадра Чухнина пребывает в готовности, можем и подраться. Так что сходимся, и пусть орудия решают вопрос о победителе. Теперь мы не уступаем в скорости, думаю, даже превосходим — волна хорошая, и ход им сбивает. Видимость не ахти, так что бой пойдет на тридцати пяти кабельтовых, а там посмотрим.