— Роберт Николаевич, уже вечереет, отправить миноносцы в атаку мы не сможем — само море не дает такой возможности. Утопить артиллерий тоже не сможем — уже темнеет. Зато завтра все станет ясно…

Николай Александрович замолчал, говорить о том, что он на самом деле думал, не хотелось. Потому решил схитрить, сказать то, что видно на «поверхности». И не высказать свои действительные намерения.

— Мы одержали полную победу, хотя не потопили ни одного вражеского корабля. Но весь японский флот интернируется в британской базе. Будто сбежавший от войны — представляете, какое это произведет впечатление. Мы сегодня наглядно и доступно показали всему миру, кто отныне является хозяином в море. И будем здесь несколько дней, пока не убедимся, что все вражеские корабли интернированы надлежащим образом. Из Циндао придут германские корабли, в Вей-Хай-Вее полно репортеров и есть наши наблюдатели. Англичане уже дважды устраивали представление с так называемым «интернированием» отдельных кораблей. Теперь посмотрим, как они проделают эту шутку со всем Объединенным флотом. Это ведь «казус белли», прямой повод к войне с державой, которая всем навязывает свои правила, и которые сама нарушает столь бесчестным способом. Иного просто нет, и тогда Британская империя уже не сможет тайно помогать союзным ей японцам, а обязана воевать за их интересы собственными силами.

Матусевич остановился, посмотрел на начальника штаба — и тот понял, чуть склонил голову, принимая его решение. И снова стал всматриваться в бинокль за идущим боем — вражеские корабли еще можно было разглядеть, хотя сумерки уже опустились на море. Но еще можно было разглядеть, во что превратился флагманский корабль Хейхатиро Того. Только одно двенадцатидюймовое орудие кормовой башни продолжало стрелять по русским броненосцам, на которых действовало шесть таких пушек — носовая башня «императора» была заклинена, ее не могли провернуть. И сколько двадцатипудовых снарядов получил «Микаса» сказать было трудно, но вроде два десятка. Тем не менее вражеский корабль держался, хотя заметно осел в воду. Но в таком виде были все броненосцы и броненосные крейсера, что с утра участвовали в сражении практически без передышки, и против превосходящего по мощи Тихоокеанского флота.

После подхода отряда Чухнина вопрос о победителе был только отстрочен, и то на не очень долгое время — приди 2-я эскадра сразу после полудня, то добрая половина японских кораблей уже бы отправилась на дно. Все же полтора десятка кораблей против восьми перевес в силах очень серьезный, на тридцать шесть 305 мм и 254 мм орудий японцы имели ровно вдвое меньше таких же стволов. Тут как ни сражайся отчаянно, но задавят, просто числом возьмут, как произошло в Маньчжурии, когда на каждую японскую дивизию было выставлено две русских, а казаков нагнали столько, что вражеская кавалерия просто спешилась, уйдя под защиту собственной инфантерии, прекрасно понимая, что любой конный бой для нее обернется полным истреблением. И это при более чем тройном перевесе в артиллерии — противник не был готов к тому, что по Транссибу будут перебрасывать целыми дивизионами, которые забрали из невоюющих дивизий.

Смяли, буквально раздавили огневой мощью врага на суше, и вот теперь корабельные пушки добивают противника уже на море!

— Ваше высокопревосходительство, радиограмма от контр-адмирала Эссена. «Англичане настоятельно просят не вести бой с японцами в их водах, они соблюдают нейтралитет».

— Вот и все, господа — джентльмены решили не влезать в чужую драку, у них свои интересы. А потому огонь прекратить, уходим в море. Вражеских миноносцев нет, но бдительности терять не будем. Завтра к полудню явимся сюда всем флотом, для наглядной демонстрации — кто дома хозяин. Роберт Николаевич — «Дельфин» и «Сом» нужны здесь завтра после полудня. Отправьте на «Амур» радиограмму — пусть поторопятся, действуем по плану.

Матусевич устало вздохнул, чувствуя неимоверное облегчение, будто тяжелая ноша с плеч свалилась. И негромко сказал:

— Завтра на «Богатыре» я загляну в Вей-Хай-Вей для переговоров. И это все, господа, и не только на сегодня — это наша общая победа. Последнее сражение в Желтом море закончено, и что немаловажно, как сказал Петр Великий в подобном случае — «при очах английских»…

Кульминационный момент Цусимского сражения 14 мая 1905 года — тяжело раненого командующего 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского переносят с броненосца «Князь Суворов» на миноносец «Буйный», на который перешел и весь его штаб. Погубивший свою эскадру адмирал сдастся в плен и выживет, а вот из команды его флагмана уже никого не спасут — погибнут все…

Глава 42

— Отношения между нашими странами не самые лучшие, адмирал, но, по крайней мере, еще не гремят пушки. Хотя я прекрасно понимаю, что вам хотелось бы повторить времена Крымской войны, несчастные для нас. И ведь ситуация похожая — там была Турция, которая в одиночку не смогла противостоять нам, здесь Япония, что тоже не сумела выстоять под напором нашей армии. А то, что случилось с ее флотом из первоклассных кораблей, построенных на ваших верфях, вы прекрасно видели вчера. И хотя вы хорошо дрессировали макак, но выстоять они не смогли.

— Имея девять больших броненосцев против трех, не мудрено победить, сэр, вы позавчера просто одолели противника огромным численным перевесом. Впрочем, в начале войны силы были равные, вы просто воевали лучше как положено белой расе против желтой.

Командующий Королевским Флотом Китайской станции вице-адмирал Джерард Ноэль бесил Матусевича своим неприкрытым снобизмом и высокомерием, которое все же пытался спрятать за маской учтивости. Николай Александрович отвечал тем же, к тому же встреча между ними состоялась с суточной отсрочкой, тут надо было показать джентльменам бросаться на их зов. Но на флагманский «Глори» командующий все же прибыл с вполне официальным визитом по важному поводу — интернирование японской эскадры в этой британской базе. И нельзя сказать, что осмотрев с палубы броненосца «заклятых друзей», Матусевич не остался удовлетворенным зрелищем. Досталось самураям крепко — «Касуга», «Ниссин» и «Токива» затонули в гавани, просто сев днищем на мелководье, едва успев до него добраться. Все три броненосца имели вид общипанных петухов, что чудом вырвались из лисьих лап и зубов — длительное сражение, растянувшееся на восемь часов, оказалось для них неимоверно тяжким испытанием. «Ивате» и «Якумо» выглядели не лучше — десятидюймовые пушки «иноков» оказались для «асамоидов» весьма губительны, оставив множество пробоин в оконечностях, где тонкая броня пробивалась с легкостью снарядами весом более, чем в два центнера. И те шесть дней, что англичане предоставили своим союзникам для ремонта, было мало, чтобы привести корабли не то, чтобы в боеспособное состояние, вообще к переходу из Вей-Хай-Вея в Сасебо. И главное — обе эскадры Тихоокеанского флота не могли не давить на нервы «просвещенным мореплавателям». Англичане отличные моряки, и уже успели оценить повреждения на русских кораблях, не такие и серьезные, если присмотреться — все же двойное превосходство в вымпелах сказалось, и так как нужно.

— Так японцы рассчитывали на свою силу и коварство, напав на нас ночью, но не ожидали, что против каждой их дивизии мы выставим две своих, а на два корабля три. Хотели разбить нас по частям — не вышло. Так чего пенять на судьбу, если сами не воспользовались представленным случаем. А теперь они могут выбирать только между плохим миром, но заключенным сейчас, и капитуляцией, которая будет чуть позже. Сэр, вы адмирал, и все прекрасно видите своими глазами — японский флот и армия разбиты, и если мы хорошо надавим, а силы для этого у нас есть, то победа лишь вопрос времени, не такого и долгого, как только может показаться политикам и дипломатам. Просто в Токио надеяться, что вы военной силой поддержите их, не понимая, что это ничего не даст, ни им, ни Британской империи.