Староверы приуныли – правление Банка «из пришлых» не дает возможности заранее окучить ценные кадры подарками и добрыми словами, а пестрый состав и разница в вероисповедании – американец так вообще только в доллар верит! – помешают заниматься самодеятельностью и сговорами, потому что все будут присматривать за всеми и стучать друг на друга честному человеку графу Татищеву.

Следующий беспокоящий добрых старообрядцев Дальнего Востока вопрос задал купец Гущин:

– Дозволено ли мне попросить Ваше Императорское Высочество прояснить, что вы имели ввиду под «символическим процентом»?

– Совсем без процента денег ссужать экономически вредно, – важно заявил я. – Это ведет к накоплению необеспеченной денежной массы и росту инфляции. Экономический цикл прост – если банки дают ссуды под процент ниже установленного рынком, банк терпит убытки. Нам с вами попроще, чем другим – банк будет распоряжаться деньгами, полученными от китайцев, то есть к государственной казне отношения вроде как не имеет. Однако, завалив Дальний Восток дешевыми кредитами, мы неизбежно получим рост цен на всё – банально потому, что чем больше денег, тем меньше они стоят. На долгой дистанции такое положение дел неизбежно приведет к так называемому «экономическому пузырю». Пузыри имеют свойство лопаться – когда «лопнет» образованный нами, Дальний Восток погрузится в экономический кризис. Забороть его мы сможем, но это потребует значительных затрат уже из государственной казны. Я понимаю, что вам до государственной казны дела нет, и это не потому что вы только ради своего кармана трудитесь, а потому что это нормальное положение вещей – у вас свои задачи, у государства – свои. Однако я, братцы, вопросом целостности государственной казны озабочен очень крепко, ибо Империю унаследовать хочу процветающую, с мощной экономикой. Для государственной казны задач очень много: она содержит армию, оплачивает строительство дорог и больших, важных для всех сооружений навроде дамб или гигантских заводов. Только когда государство занимается большими делами, делегируя дела пусть и очень важные, но поменьше толковым подданным, Империя процветает. В общем – «символический процент» я определил как полтора процента годовых, и торг здесь не уместен.

Мужики загрузились – экономическая теория в эти времена не настолько развита, как в мои, так что тезисы собеседников немного оглушили – смогли вычленить важное, просветлели – потому что в других банках процент выше больше чем в два раза, и это еще повезти должно – и купец Гущин заверил:

– И в мыслях торговаться не было, Ваше Императорское Высочество. Мы же со всем пониманием – у Его Императорского Величества, дай ему Господь долгих лет жизни, – перекрестились. – Забот много, и видит он несоизмеримо больше нас, людей торговых.

На этом гости решили, что с банком им все понятно, и Афонин озвучил гораздо более ценную для него и его единоверцев проблему:

– Мы площадку под храм присмотрели…

Вежливая пауза позволила мне покивать:

– Дело богоугодное. Николай Иванович указ о свободе исповедания православия старого толка в рамках города Владивостока и тридцати верст окрест вчерашним вечером подписал, через пару часов всем объявят. Прошение о выделении земли под храм можете подать в общепринятом порядке.

Привычно, но от этого не менее неожиданно, мужики рухнули на колени. Регулярно наблюдаю такие сцены, но все равно чудно – только что сидели, культурно завтракали, и раз – за столом только мы с губернатором и остались.

Карета несла нас к границе. В эти времена она там же, где и в мои – совсем рядом с Владивостоком. Очень приятно это дело исправить на самом деле – часть я готов потом, когда Китай поднимется – а он неизбежно поднимется, сколько не дави – уступить за починку дипломатических и прочих отношений, но граница от родного города отодвинется навсегда, а еще навсегда останутся территории, по которым в будущем пройдет железная дорога. Прирезал землицы – уже, считай, свое «попадание» окупил. Теперь осталось освоить, привести к общему Имперскому знаменателю и удержать.

За окном, с безоблачного неба светило подбирающееся к полудню солнце. Пыльный воздух был наполнен конским ржанием, скрипел колесами телег, доносил обрывки разносящихся над обозом команд. Не так уж нас и много – сотня наших (остальные уже на месте или недалеко от него) и японская тысяча, вызвавшая у наших офицеров задумчивое покачивание усами, потому что вымуштрованы на совесть. Вооружение ничего так – магазинная винтовка «Мурата» тип 22 – самая «свежая», и десяток 75-ти миллиметровых орудий от херра Круппа.

С боевыми японцами прибыли японские инженерные и тыловые войска, и неожиданный, но вполне логичный японский принц Арисугава. Ну а как ему дома сидеть? Тут же так интересно, тут есть я – со мной говорить очень полезно – а еще лишней воинской славы не бывает. Японцы чисто номинальное участие в операции внутренней пропагандой раздуют до эпичнейшей победы над ненавистными китайцами, а самого принца будут носить на руках много лет. Я не против – русско-японские отношения нужно выстраивать и крепить десятилетиями, так что пусть пообщается с нашими «ВИПами».

Во время поездки от порта, где мы гостеприимно – хлебом-солью – встретили японских партнеров, я успел обменяться с Арисугавой новостями.

– С нами прибыли заказанные вами открытки, Романов-доно, – порадовал он новостью. – В знак нашей дружбы, я позволил себе добавить к ним некоторое количество копий наших произведений искусства и портреты прославленных воинов в традиционных доспехах.

– Это щедрый подарок, Арисугава-доно, и я с радостью его приму – копии и портреты займут достойное место в будущем музее.