Руки подняла примерна пятая часть собравшихся.

– К вам обращаюсь, братцы, – окинул я их взглядом и подошел к карте. – Мы со служивыми завтра на границу отбываем, Манчжурию присоединять. Сколько времени это займет, никому неведомо – китайцы торговаться любят, но для определенности поставлю вам срок в пять дней. За эти пять дней вы, уважаемые золотодобытчики, должны будете разработать для представления мне план по организации экспедиций и добыче золота вот здесь, – я нарочито-неточно обвел пальцем большие круги в будущей Магаданской области и Хабаровском крае – там, где или «белые пятна», или леса нехоженые. – Края суровые, поэтому особое внимание уделить требуется теплым жилищам, обеспечению одеждой и нормальной кормежке – я не хочу разменивать золото на жизни подданных, которые за год работы на приисках вернутся больными калеками. И да, братцы – золота в этих краях хватит на всех, поэтому не стесняйтесь организовываться в компании на паях. Золото – это основа могущества государства. За золотом, братцы, пригляд будем держать строгий, и, если что, пеняйте только на себя – Империя знает о том, как именно ее золото вывозят лихие люди. В осетра прячут, например.

Мужики гоготнули – тоже умных повидали.

– Я знаю, что ворья да контрабандистов в этом зале сейчас нет, – сделал я им приятно. – Поэтому прошу бескорыстно помочь Империи навести порядок в добыче и перевозке золота. Задача проста – в дополнение к планам добычи составить опись со всеми известными вам способами контрабанды золота. К ним приложить предполагаемые методы борьбы. Сами вы подобной мерзостью, понятное дело, не занимались, но могли что-то слышать, без имен и названий поселений.

Мужики покивали – слышали, но сами ни-ни! Мне наработки наших хитрожопых добытчиков нужны не столько для борьбы с контрабандой – ее целиком на нынешнем технологическом уровне не задавишь, потому что страна вон какая, и на каждом метре кристально честного таможенника не поставишь – а отдать японцам, чтобы американцы как можно дольше не понимали, что именно вывозят с Аляски.

Таможня это вообще жуть – еще у Гоголя Чичиков на нее работать пошел, с хитрым планом: корчить из себя образцового служаку, чтобы потом, после череды повышений, брать взятки по-крупному. Изменилось ли с тех пор что-нибудь? Ой сомневаюсь!

– Далее предлагаю разобраться с производствами, – сложив руки за спиной, я отвернулся от карты. – Из Манчжурии я вернусь с китайской контрибуцией. Финансовая ее компонента ляжет в основу Дальневосточного Промышленного банка, нужного для выдачи займов под символический процент членам Общества Промышленного Развития Дальнего Востока. Таковое общество вам нужно за время моего отсутствия должным образом организовать. Я, с вашего позволения, стану его почетным членом и поспособствую тому, чтобы нам не чинили препон – в развитии этих мест Его Императорское Величество видит великую значимость.

Мужики просветлели лицами – государство не только привычно обирать собралось, но и помогать. Да как помогать – давать денег и Высочайшую «крышу», так-то чего мануфактуры не строить?

– На этом, братцы, мы первую нашу встречу заканчиваем. Думайте, прикидывайте перспективы, соразмеряйте свои силы, и Империя отплатит вам добром за добро.

Визит цесаревича в любом случае разворошил бы Владивосток, но такой программы никто не ожидал. Когда дикой кометой пронесшийся по городу Георгий уже погрузился в заслуженный сон, видя в нем Промышленное, Торговое, Аграрное и Просветительское общества – не ограничиваться же только промышленностью и банком! – в доме старовера-миллионщика Афонина собрались единоверцы. Классовые различия были временно забыты, и здесь нашлось место не только дворянам с промышленниками, но и купцам. Собравшиеся пребывали в прострации, и только потрескивание керосинок, тиканье ходиков да тихий голос Кирила нарушали тишину.

Здесь собралась вся старообрядческая элита Области с примкнувшими к ним посланцами староверских общин со всей Империи и даже из обеих Америк. Особых надежд никто из приехавших во Владивосток и отложивших все дела не питал: просто привыкли держать нос по ветру и быть в курсе – информация же тоже товар, и нередко гораздо более ценный, чем банальная древесина или даже высокотехнологичный промышленный продукт «подшипник».

Центром внимания уважаемых господ стал вчерашний матрос и сын разорившегося купца Кирил. В другой ситуации, даже не смотря на общие духовные убеждения, с ним бы и разговаривать бы толком не стали, но теперь он ни много не мало, а личный торговый представитель цесаревича, чему каждый из присутствующих стыдливо – потому что грех смертный – завидовали. Торговый представитель рассказывал долго, и по мере рассказа прострация только усиливалась.

Старообрядцы от царской власти натерпелись изрядно, и пиетета к Романовым через это испытывали меньше других подданных. Настолько «меньше», что даже среди вот этой полусотни гостей миллионщика Афонина при желании можно было отыскать любителей подкинуть деньжат народовольцам и прочим диссидентам. Череда событий, подкрепленная рассказом Кирила «из первых уст», заставила их глубоко задуматься в правильности такого подхода, но многовековое недоверие быстро не лечится – именно об этом и решил высказаться купец первой гильдии Гущин:

– Головы терять нельзя. Сколько мы сладких речей наслушались, а воз и ныне там. То, что Наследник три города нам с царского плеча кинуть решил, еще вилами по воде писано. Бумаги – нет, а коли она будет, так Царь и отменить может.

– Думаешь, врать Его Высочество будет? – нахмурился на него Кирил.

В другой ситуации Гущин бы отмахнулся от него, аки от навозной мухи, но теперь нужно было проявить разумную осторожность, поэтому купец погладил благообразную, кудрявую русую бороду и сдал назад: